.
Её имя. Полностью.
Фото. Давнее.
Катя сжимает кулаки.
– Это не правда.
Он усмехается.
– А разве разница есть?
Она пытается вспомнить, где она на самом деле.
Психбольница? Тюрьма?
Уже не важно.
Катя оборачивается к стеклу.
На этот раз в отражении нет её лица.
Только он.
Только его глаза.
Только его улыбка.
Катя отступает назад.
Голоса где-то далеко.
Она больше не уверена, кому они принадлежат.
Может быть, они всегда были её собственными.
Катя отшатывается, но стена ловит её спину, как воронка, засасывает в себя.
"Этого не может быть."
Она закрывает глаза, пытаясь отключиться, спрятаться в темноту век, но…
– Ты ведь знала, что так и будет, Кать.
Этот голос в голове.
Этот голос из зеркала.
Этот голос из её воспоминаний.
Катя дрожащими пальцами тянется к газете.
Бумага шуршит под её руками.
Слова сливаются, но главное ясно:
Серийная убийца. Она.
60 эпизодов.
30 лет.
Она читает, но буквы словно насмехаются над ней.
Она не убивала.
Она не могла.
Она искала его.
Или… он искал её?
Катя выбрасывает газету.
Она поднимает голову – взглядом ищет его.
Зеркало пустое.
Он исчез.
Или… он всегда был внутри?
Катя сжимает виски.
– Нет. Нет. Нет.
В дверь стучат.
– Катя, – голос врача, ровный, мягкий, будто глухая пелена. – Вам лучше?
Она открывает рот, но не знает, что сказать.
Ведь она не уверена, кем была секунду назад.
Кем она является сейчас.
Кем она станет через мгновение.
Катя смотрит в зеркало, и оно смотрит в ответ.
Она пытается не дышать, но всё равно слышит эхо собственного дыхания.
В глазах мутно, мысли – рваные края фотографии, которую кто-то разорвал на части.
Какого чёрта она здесь?
Она должна быть мертва.
Она должна была закончить эту историю.
Но газета говорит другое.
Заголовки кричат, но она не слышит их.
"Серийная убийца. 60 жертв. 30 лет."
Она чувствует, как её сознание выворачивает наизнанку.
– Нет.
Катя трясёт головой, но образы налипают на сознание, как комья грязи:
Кровь на её руках.
Крик в переулке.
Фонарь мигает.
Тело падает в темноту.
Она не делала этого.
Не могла.
Не могла?
Катя вцепляется в волосы, ногти скребут кожу.
– Всё неправда. Всё неправда. Всё неправда.
Но зеркало шепчет в ответ:
– А если правда?
Она зажмуривается, но голос не исчезает.
Он здесь.
Всегда был здесь.
Он не снаружи.
Он внутри.
Он часть её.
Врата в ад открыты, и дорога назад сожжена.
Дождь.
Льёт так, будто пытается