Под все сильнее мрачнеющим взглядом соседа я непроизвольно затрясла головой. Будто пытаясь избавиться от навязчивых, мрачных мыслей. И выдохнула:
– Прости, Пип! Но нет! Спасибо тебе за предложение, за то, что ты готов пожертвовать собой ради меня, но нет! Я не могу!..
В этот момент я в полной мере осознала справедливость старинной поговорки про то, что человек показывает свое истинное лицо при расставании. И пусть Пип человеком не был, как и подавляющее большинство жителей Тайраны, он был смеском: потомком невообразимого количества переселенцев из разных уголков Вселенной. Таких, как Пип, не жалуют на цивилизованных планетах и не любят предки. Такие, как он, считаются нестабильными психически. В эту секунду я поняла, что все эти суждения – правда, что просто так сплетни ни про кого гулять не станут.
По мере того как я частила, торопясь объяснить свой отказ от «щедрого» приложения, лицо парня каменело все больше, а глаза словно наливались кровью. И мне неожиданно стало жутко. У Пипа сделалось такое выражение лица, будто он сейчас бросится на меня и порвет в клочья. Я даже невольно попятилась и принялась неловко шарить рукой у себя за спиной в поисках подходящего оружия…
Казалось, в комнате даже воздух загустел и стало трудно дышать. Кажется, целую вечность мы с Пипом молча смотрели друг на друга. А потом сосед выдавил мертвым, сочащимся ядом голосом:
– Значит, все-таки кто-то есть. Кто-то лучше меня. А я-то идиот… Надо было маму слушать, она правду сказала, что я зря все это затеваю… Что такая, как ты, никогда не станет сидеть дома, как примерная жена…
Это было жестоко и несправедливо со стороны Пипа. Но я даже не пискнула в ответ. Может быть, я и не очень красиво повела себя, отказываясь от замужества. Но и Пип был не лучше. Если не хуже. У него точно не было права разговаривать со мной в подобном тоне. Но, кажется, в импульсивности парня была виноваты вот та горячность, несдержанность и безрассудство, которые приписывает смескам молва.
Я вздрогнула всем телом, когда безобидный парнишка-сосед вдруг с рыком вскочил и одним движением сбросил со стола на пол все, что на нем стояло, отшвырнул табурет, на котором сидел, и бросился прочь. Несколько коротких и тяжелых шагов Пипа до выхода мне почему-то показались поступью самой судьбы. А когда входная дверь с силой хрястнула об стену, мне померещилось, что этот удар что-то убил у меня в душе…