Тагеретто же выглядел проще: он тепло улыбался, приветствуя хозяев, и легко вступил в разговор с дядей Робером, словно они были старыми знакомыми.
Изабелла знала, что должна спуститься к ужину – ей велели присутствовать, – но ноги сами несли её вниз не из-за долга, а из-за внутреннего желания понять, кто же эта женщина.
Когда она осторожно вошла в залу, Донна Анна повернула голову, и их взгляды снова встретились.
Теперь, при свете свечей, лицо женщины казалось ещё более необычным: его нельзя было назвать молодым, но и старым оно не было. Изабелла заметила странное чувство неизменности в её чертах, будто время само решило обойти её стороной.
– Вот и ты, дитя, – мягко сказала Донна Анна.
Изабелла подошла ближе, почти не дыша.
– Ты не боишься меня? – с лёгкой улыбкой спросила женщина, чуть склонив голову.
Изабелла хотела сказать, что боится. Или что чувствует что-то странное.
Но вместо этого слова сами сорвались с губ:
– Нет.
Донна Анна посмотрела на неё долгим взглядом, потом медленно протянула руку и коснулась её щеки.
– Верно, – тихо сказала она, словно что-то в этом ответе её удовлетворило.
Изабелла почувствовала, как по коже пробежал тёплый, лёгкий озноб.
Она не понимала, что именно только что произошло, но знала одно:
Эта женщина изменит её судьбу.
Изабель стояла в сумеречном свете у дверей дома, где прошли её самые важные годы. Париж медленно погружался в вечернюю тишину, и запах прелой листвы, смешанный с ароматами воска и пергамента, наполнял воздух.
Донна Анна стояла напротив неё – высокая, непоколебимая, но в этот момент в её глазах отражалась едва уловимая тень печали. Изабель не могла вспомнить ни одного случая, когда эта женщина, столь сильная и непреклонная, позволяла себе хоть малейшую слабость.
– Ты готова? – Голос Донны Анны был мягче, чем обычно.
Изабель кивнула, хотя внутри всё сжималось. Как можно быть готовой оставить того, кто стал для тебя не только наставницей, но и кем-то большим – кем-то, кто видел в тебе будущее, вкладывал в тебя знания, словно знал, что однажды они спасут тебе жизнь?
– Я не хочу уходить, – наконец прошептала она.
Анна шагнула ближе, её ладонь, тёплая и твёрдая, коснулась щеки Изабель.
– Ты должна. Это не конец, дитя. Это начало.
Изабель знала, что в этих словах – истина, но ей хотелось оспорить судьбу. Хотелось остаться, ещё немного учиться, ещё хоть раз услышать, как Донна Анна объясняет ей сложные латинские конструкции или ловко парирует её удары во время фехтования.