А какие были планы! Это он настоял на поездке. «Надо отдохнуть, – сказал он неожиданно, – собраться и со свежими силами пойти на развод. Ведь очевидно – мы рождены друг для друга. Разве не так?»
Что она могла возразить? Ей было так хорошо, что она лишь сонно пошевелила головой на его плече. Они столько раз собирались сделать это – и каждый раз жалели своих супругов. А может, просто боялись остаться друг с другом на всю жизнь?
Теперь уже точно они останутся вместе на всю жизнь…
– А если я переберусь на заднее сиденье? Тогда центр тяжести будет в нашу пользу? Мы будем спасены? Как ты думаешь?
– Маловероятно. Машина рухнет от малейшего качка, дуновения ветра. Но если хочешь – давай проверим. Хочешь?
– И что же делать?
– Ждать.
Она закрыла глаза и не сказала, что не хочет ждать. Она представила, как бросается в его объятия и жадно целует в губы в последний раз, представила, как машина летит вниз, кувыркаясь, ударяется о камни, переворачивается – раз, другой, третий, а она всё это время, до самого удара о землю, до самого взрыва, целует его и – даже не плачет. Просто не успевает.
В голубом плену
То удивительное лето напоминало домотканую дорожку, какую ткала когда-то мать моего отца – полоска за полоской, черная, серая, красная, синяя, белая, черная…
Как-то зимой дед достал с чердака потемневшие от пыли и времени деревянные бруски, жерди, колышки непонятного назначения – и стал собирать это всё в одной из двух комнат старого дома. На другой день, проснувшись, я увидел огромную, по моим детским представлениям, конструкцию.
– Что это, дед?
– Увидишь сам.
Справившись со стряпней на кухне, бабушка села на табурет расставив ноги, положила на фартук несколько цветных клубков, стала привязывать концы к заранее натянутым дедом нитям, что-то поколдовала, жалуясь на никудышнее зрение, и… На моих глазах стала рождаться домотканая дорожка. Родившуюся в девятисотом году бабушку в детстве учила ткать ее бабушка, и эта традиция, сохранившая секрет мастерства из глубины веков, ожила в век космических полетов и телевидения…
Потом короткими зимними днями она до самой весны бросала между натянутыми нитками челнок, прихлопывала дранку брусом, подвешенным на веревках, меняла ногами положение педалей, а те в свою очередь – расположение натянутых нитей: верх-низ, верх-низ; снова и снова бросала челнок… Я завороженно смотрел, как она ловко управляет старинным станком, и всё пытался понять механику этого таинства.