Только к концу недели Исгерд удалось вырваться из цепких лап Волфганга, чтобы оформить документы о поступлении – что грозило превратиться в немалое приключение.
Консул позволила ей окончить начальную школу на общих основаниях, но довольно быстро пришла к выводу, что аристократическая среда плохо сказывается на характере и интересах воспитанницы, поэтому с двенадцати лет Исгерд перевели на домашнее обучение.
Добрую половину времени она тратила на сопровождение покровительницы в её многочисленных командировках, а остальное уходило на занятия с домашними учителями – коих, впрочем, Консул выбирала, не щадя средств.
Теперь же её влиянию предстояло вступить в непростое сражение со знаменитой гесорийской бюрократией.
Формально все давно понимали, что слова Консула Хельги – закон.
На деле воплотить в реальность хоть одно решение было предельно трудно, потому как большинство из них требовали троекратного утверждения в Сенате, последующего рассмотрения нижней палатой и закрепления печатями пяти великих родов.
Разумеется, речь не шла о том, чтобы проводить через Сенат вопрос о переводе в лётную академию одной отдельно взятой ученицы. Но пришлось оформить документально все предыдущие годы домашних занятий, а кое-какие навыки ещё предстояло подтвердить.
Исгерд не сомневалась, что управляет малым звездолётом не хуже, а то и на порядок лучше, чем любой из кадетов – однако именно лётное мастерство потребовали досдать. Кроме того, предстояла пара экзаменов по теоретической части: по древнему языку, который Исгерд всегда терпеть не могла, и по региональной истории Тардоса, которая по понятным причинам была ей ни к чему.
Результат посещения ректората Исгерд не расстроил и не удивил. Радоваться стоило уже тому, что не придётся ещё раз отправлять документы в столицу и по новой их заверять.
Выбравшись из этого холодного и негостеприимного здания на свежий воздух, Исгерд завернула за угол и с облегчением вздохнула. Однако в следующую секунду снова подтянулась.
– Леди Ларссон! – послышался насмешливый голос из-за спины.