***
С той поры каждый раз, с приближением ночи Фофан Полипович не находил себе места. Едва задремав, он вздрагивал и сразу же просыпался в ужасе. Не знающая приличий незнакомка преследовала его во сне повсюду: на производственных совещаниях и на рыбалке, в огороде и во время полётов над бескрайними полями на воздушном шаре. Но бдительная Ада Исчадьевна не оставляла им ни малейшего шанса на уединение и решительно пресекала малейшие намёки на двусмысленность. Утром Фофан Полипович смущённо ластился к супруге, потирая свежие ушибы, а она делала вид, что ничего не было.
Очень скоро тщанием Ада Исчадьевны прекрасная дама пропала из снов Пентюха окончательно и бесповоротно. Ещё несколько раз он по необъяснимой причине приходил на ту самую поляну в лесу, где случилось первое наваждение. Но незнакомки и след простыл. Не появлялась там больше и Ада Исчадьевна. Просыпаясь, Фофан Полипович неизменно находил её безмятежно сопящую рядом. Успокоившийся Пентюх снова обрёл сон, аппетит и благосклонность жены. Он привычно урчал у неё в ногах, ел из рук, как в прежние времена, и даже набрал несколько бонусных килограммов счастливой жизни. Получив от жены новый кредит доверия, Фофан Полипович мог даже сам решать, когда ему выносить мусор.
***
Но семейное счастье недолго бывает безмятежным. И дёрнул же Пентюха чёрт вернуться во сне в тот удивительный лес, где на той же самой лужайке снова сидела незнакомка. Фофан Полипович воровато оглянулся – никого. Он немного постоял, прислушиваясь к звукам вокруг – тишина. Крадущейся походкой Пентюх осторожно подошёл к сидящей женщине. Та оглянулась – и…
«Это ты?!» – изумлённо воскликнул Фофан, узнав в незнакомке свою жену. Ада Исчадьевна утробно захохотала и обрушила на него яростные порывы своей страсти. Она трепала его, словно штормовой ветер одиноко стоящее дерево. Спасаясь от стихии, Пентюх открыл глаза и стремительно выпал из сна.
Супруга монументально лежала рядом. Её лицо светилось в темноте, как расплавленная сталь в доменной печи. От мощного тела поднимался густой пар. Но cтоило лишь Фофану Полиповичу задремать, как всё повторилось: и лужайка, и птичьи трели, и неистовый ураган чувств. Всю ночь Ада Исчадьевна безжалостно подвергала его ласке. Под утро Пентюх чувствовал себя обессилевшим, даже измочаленным.