моего поведения… —
– И цвет волос твоей пассии. Меньше рефлексируй, зануда, нам выходить через двадцать минут. – Если бы не послушные волосы, пирамида из трёх барабанов на голове, рухнула бы на сносящий с ног тайфун в лице маленькой, черноволосой девочки.
– Лилит, твою мать, живо вылезай из пижамы! – Тайфун прибил к двери ещё одну черноволосую девочку.
– Девушка, я не потерплю, чтобы в моём доме оскорбляли мою мать! —
– Чья бы корова мычала! Ты скажи, какого хрена Коул, третий раз за неделю светишь на весь город своим достоинством? – Ростом немногим выше влетевшей в комнату девочки, единственное, что отличало одну от другой, её точная копия тоже походила больше на фарфоровую куклу, чем на живого духа.
– Потому что достоинство – это простое чувство собственной значимости. Если не хочешь, чтобы меня и четвёртый раз застали, в чем ты родила, то дай одеться, пожалуйста! – Пользуясь отвлечённым вниманием матери, девочка метнулась в приоткрытый шкаф.
– Но не забывай, что достоинство подразумевает отсутствие нужды в его доказательстве. Я так понимаю, первый раз тебе не было нужды что-то доказывать. Ты «просто» выполнял карточный долг, а стража «просто» ловила твой голый зад по всему городу. – Левый пучок волос распустился бутонам длинных локонов, прикрыв острое, кукольное плечо – Второй раз, ты «просто» на спор полез купаться голый в фонтан. – Тенёта чёрных волос оплели дверной проём, соткав еле видную сеть.
– Но ведь почти никто не увидел, как я это делал. И вообще, отвернитесь все, пожалуйста, мне неуютно общаться, когда все, кроме меня одеты, а под резинкой от трусов ни одной купюры. – Худоба и широкие плечи явно передавались по женской линии всем без исключения в семье.
– А рассказывать госпоже Аманде про естественность голого тела, тебе, значит, было уютно? Ты посмотри, нашёл себе собеседника по уровню в лице Совиного матриарха, главы нашего дома и всего города. Ты хоть представляешь, как я краснела, выслушивая всю правду о тебе. Самому то не стыдно за свои поступки? – Второй бутон волос пополз в сторону шкафа.
– Стыдно должно быть ей, за то, что подглядывала за нами. —
– Она вышла подышать на свой балкон свежим воздухом! И представь себе, какую картину подглядела – под окнами своего дома, два взрослых дитя беззаботно плещутся нагишом с бутылкой виски в её фонтане, распевая нецензурные четверостишья. Сын, думаю тебе и твоему брату, не стоит напоминать, с каким трудом нашей семье досталось место под крышей дома Грайт. Я понимаю, что ты взрослый парень, любящий хорошенько погулять, но и ты пойми меня – ещё раз тебя застанут за подобным и нас просто выставят за порог города. Эни, вместо того, чтобы греть уши, давай отвернёмся и позволим твоему брату одеться. – Тонкие губы прилипли к указательному пальцу в знак молчания.