Ой. Чернила размазались. Прости, не могу перестать… Я знаю, что ты бы презирала меня сейчас, но слёзы сами текут. Правда. Я сейчас поправлю – у Кэтти есть платок. Кажется, я не взял свой.
Я не смогу. Нет, это невозможно. За свою жизнь ты рассорилась со всей знатью Юга, Востока и даже Запада. Особенно Запада, когда не позволила им создать кофейные плантации на Юге, или что они там хотели сделать. Тебя ненавидят, мам – я просто не знаю, как мне с ними разговаривать.
Но тебе же плевать, да? Плевать на всё, кроме поместья. На всё, кроме прибыли. Деньги, бюджеты, прииски, шахты и проклятые Кливденские яблони, потому что куча деревьев для тебя была важнее всего остального. Но ты даже ни разу там не была! До того, как ты забрала меня, я жил с папой в Кливдене, если ты вдруг забыла – поверь, это место того не стоит. Я помню, что там родилась горничная, вырастившая тебя, но совершенно не понимаю, почему эти унылые сады так запали в твою голову. Видимо, я слишком ничтожен, и моих мозгов никогда не хватит, чтобы понять величие твоих замыслов. Ты с детства твердила мне, что я «буду один стоять между Рочестером и всем миром», но я так тебя и не понял.
Мы почти приехали. Кэтти уже позаботилась о том, чтобы найти нам место, раз дом сгорел – даже если какие-то комнаты сохранились, я никому не позволю там остаться. Как только мы разместим вещи, то поспешим в храм. Папа и граф тоже едут сразу туда.
Я знаю, что ты никогда не прочтёшь это письмо, но я писал его от чистого сердца. Ты бы разозлилась, но я не буду его перечитывать. С другой стороны, тебе никогда не нравилось всё, что я делаю, так что ты бы разозлилась в любом случай.
Прощай, мам. Ты ведь и в самом деле только что умерла.
Твой единственный сын,
лорд
Новый барон
Барон
Раймонд Рочестер.
На Юге было несколько аксиом – солнце встаëт на востоке, леди Криденс даëт лучшие балы в Юрмосе, а самыми влиятельными семьями являются Рочестеры и Хайдеггеры. И те, и другие были хороши во всëм – их рудники и прииски приносили золото, бизнесы преуспевали, а главы семей с возрастом не утратили ни стати, ни достоинства. Да, Хайдеггеры были графами, а Рочестеры лишь баронами, но зато у Арчибальда было всего двое детей, а Хьюго дал жизнь четырём. Более того, у барона была ещë и дочь, легенды о которой давно гремели по всему Югу. Даже несмотря на то, что юная Шарлотт ещë не дебютировала, те, кто еë видел, были поражены еë внешностью. Маленькая и хрупкая, вторая леди Рочестер обладала нежной, словно фарфоровой кожей, а еë белокурые волосы завивались в милые кудряшки. Очевидцы клялись, что она настоящая красавица – у неë было милое лицо сердечком, аккуратные губы, чуть вздёрнутый носик и пронзительные зелëные глаза, напоминающие о самых дорогих изумрудах на свете. Правда, почему-то барон Рочестер не торопился представлять свою дочь обществу, хотя ей уже почти исполнилось восемнадцать. Официальной причиной было слабое здоровье юной леди, но, наверное, семья просто хотела оттянуть момент расставания дочуркой. Ведь, стоит ей выйти в свет, наверняка она сразу же выйдет замуж – никто, ну совершенно никто не сможет устоять перед кем-то настолько хорошеньким.