– Молодец, а ведь мог бы обмануть начальство. На смену сегодня выходишь, некому больше.
– Целые сутки отдежурил, Натаныч, – парень подавил зевок, – будь человеком, суббота ведь. Шабат.
– Понимаю, – начальник даже сочувствия в голосе добавил, гад, – но кроме тебя из наших некому. Фельдшер в машине обязан быть, сам знаешь.
– А Федя?
– На рыбалку Федя умотал, будет только к вечеру, телефон недоступен.
Понятно, значит, Фёдор запил – рыбы в их доме сроду не водилось, даже магазинной.
– Василич? – не сдавался Димка.
Пётр Васильевич был врачом-лаборантом, но работы среднего медперсонала не чурался.
– Заболел Василич, сердце пошаливает, годы преклонные. Или хочешь пожилого человека в гроб вогнать?
– И в мыслях не было.
– Вот и молодец. Виталик за тобой подъедет через час-полтора, отправляйтесь к Нефёдову, знаешь такого?
Жил у них в городе старичок, скромный и неприметный, бывший ответственный работник, в девяностых и начале двухтысячных шалил сильно в пределах области, но потом успокоился, даже депутатствовал одно время.
– Неужели помер?
– Дочь сегодня утром нашла, повесился.
– Да ну, – удивился Димка, чтобы такой человек, как Нефёдов, с жизнью счёты свёл, должно было что-то уж больно экстраординарное произойти.
– Баранки гну.
– Из-за чего такая спешка? – Клиенты Самойлова обычно уже никуда не торопились.
– Дима, родной ты мой человек, не тупи. Участковый уже всё осмотрел и протокол составил, родственники плачут и готовы платить, лишь бы от тела избавиться. Пятёрку получишь, дел на два часа. Тебе позвонил первому, смотри сам, желающих много, и не только на этот раз, а вообще, если ты такой ленивый.
– Уже выхожу, – тут же согласился парень. – Дай тебе Ктулху, Натаныч, здоровья и счастья в личной жизни. И деток побольше.
Герман выругался и отключился. А Димка отправился собираться.
Герман Натанович Самойлов работал заместителем главного врача муниципальной больницы и одновременно начальником патотделения, проще говоря – морга. Его жена одно время трудилась в мэрии, а потом возглавила городское ритуальное бюро. Судя по тому, что ездила дамочка на роскошном внедорожнике и на простых смертных смотрела очень свысока, дело это, несмотря на утверждённые городом расценки, было очень прибыльное. Остальным доставались сущие крохи, такие, как Нефёдов, попадались редко, народ в городе был небогат и экономил на всём, в том числе и на покойниках. Совали фельдшеру кто триста, кто пятьсот рублей, но и это были деньги, как говорится, одна старушка – рубль, а десяток – уже червонец.