– Эй, женщинэ, ты что по-нашему не знаешь?
Айжене всё это повторила по-своему. Мужчины стали переглядываться, спорить, опустили ружья вниз, повесив их на плечи, и уже, добродушно улыбаясь, подъехали к нам поближе.
Айжене вдруг заволновалась и на ухо мне шепнула: «Это абреки».
Я пожалел, что спрятал кинжал, потому что один абрек подъехал слева, слез с коня очень дружелюбно, с улыбкой что-то приговаривая. Только я повернулся в сторону спешившегося абрека, как в этот момент абрек в чёрной папахе молнией кинулся на меня, и мы оба свалились на землю.
Абрек оказался не так ловок, как брат моей Айжене; я мигом перевернул его на спину, выхватил кинжал… и тут раздался выстрел. Стрелял третий абрек. Воспользовавшись моим замешательством после выстрела, он навалился на меня, обхватил мою голову и приставил свой кривой нож к моему горлу.
Меня скрутили, завязали сзади руки, закинули поперёк спины лошади, и всадник, похлопывая меня, стал приговаривать: «Хорош урус, хорош урус».
Айжене сильно не сопротивлялась, только что-то очень гневно высказывала, когда ей завязывали руки спереди. На её слова они только улыбались своими кривыми, как и их крючковатые носы, улыбками.
Её везли, привязав спина к спине, к одному из абреков. Мы ехали долго. Фыркали лошади, издавая звон копыт о камни. Ехали молча куда-то вверх и вверх. У меня затекла шея, ныли связанные руки, очень хотелось пить. Я не видел лошади, на которой везли Айжене, так как, как мешок, взвалили набок так, что я мог видеть только копыта, даже когда пытался оглянуться назад. Поэтому я только слышал, как идёт её Güzel, как они то приближаются, то отстают. Когда в очередной раз они приблизились, я громко, как мне показалось, крикнул: «Айжене!», но не услышав ответ, и тут же получил нагайкой по спине.
Меня от нагайки жигануло так, будто сотня пчёл вонзили свои жала одновременно, как будто пуля влипла в моё тело. Тут-то и вырвался мой крик, который услышала и моя любимая. Айжене крикнула: «Сашя, Сашя, Сашя, что с тобой?» Но не успела договорить, видимо, и ей досталось, поэтому я замолчал, ожидая своей ужасной участи.
Тропа шла вверх по кривой горной тропе, после чего, скорей всего, будет небольшой перевал и спуск в долину, где или их аул, или какой-то другой посёлок. Это где-то в верстах пяти южнее нашего гарнизона. Уже начинало смеркаться, когда мы подошли к аулу, но в аул не зашли. Остановились. Меня и Айжене усадили вместе со связанными руками и ногами. Все куда-то удалились. С нами остался один из абреков. Он дал воды и что-то долго говорил Айжене. Она резко отвечала с широко раскрытыми глазами, и её нежное лицо краснело, покрывалось пятнами.