Подождав, пока полностью высохнут слезы, я вернулась к Борьке, как побитая собака, и попросила не прогонять меня. И тем самым передала ему в руки бразды правления. И он принялся ломать меня дальше. Хладнокровно, спокойно, даже с удовольствием. С другой стороны, все это произошло бы в любом случае, но, возможно, не сразу. Может, когда уже поздно было бы отступать. Поэтому, скорее всего, все было к лучшему.
В те дни, что он со мной познакомился, в то время, когда начал обрабатывать меня, я была на подъеме. Я уволилась с очень тяжелой и нервной должности, пережила, оставила наконец в прошлом мучительный развод и готова была взлетать, полная сил. Окрепшая, открытая новому, счастливая. Он не подловил меня в момент беды и слез. Не втерся в доверие в минуты слабости, когда вроде легче всего подобраться к человеку. Как я потом узнала, таким, как он, это не интересно. Это не их вариант. Они «работают» только с сильными. Сломать что-то крепкое, не поддающееся – вот это интерес. А добивать полуразрушенное – не комильфо же совсем.
* * *
В тот грустно-памятный день мы поехали в Бруклинский ботанический сад. Боба, как всегда, со своей огромной медицинской книгой в рюкзаке, чтобы готовиться к очередному экзамену. Я – в качестве группы поддержки. С момента нашей ссоры и моего позорного подлизывания он больше не вел себя как раньше: приветливо и иронично. Теперь он разговаривал со мной пренебрежительно, грубо, ходил, задрав нос, а я везде плелась следом, не понимая, почему себя веду подобным образом. И как могло произойти, что всего месяц назад я прилетела, пройдя столько препон, и он так ждал и звал меня.
– Давай поговорим, – попросила я, наконец отважившись, когда увидела, что он прервал свои занятия, чтобы передохнуть и перекусить.
– Мне нужно заниматься. Ты пошла с целью мне мешать? – скривившись, недовольно спросил он.
– Ну ты же прервался. Я просто волнуюсь. Мне кажется, ты изменился. Что происходит?
– Вот именно: тебе кажется. Все нормально, ничего я не менялся. Ты же знаешь, мне нужно готовиться к экзамену.
Сколько раз я еще пыталась обсудить ситуацию: словами через рот. И когда пыталась выяснить, в чем дело, всегда слышала этот ответ и видела невозмутимое удивление в глазах. Беда в том, что в подобной ситуации действительно надо просто молча собирать вещи и отчаливать, уже не жалея о затраченных силах, брошенных университетах, позорных возвращениях домой. Это все – намного меньшее из зол, зато психика останется целой. И даже почти в норме. Ну, подумаешь, кого не бросали? Все через это проходили, не я первая, не я последняя. Обычно все проходит довольно быстро, когда не видишь и не слышишь объект своих притязаний. Это несложно пережить. Намного труднее будет выкарабкиваться потом, когда ты уже не знаешь, где правда, где ложь, кто виноват, а кто прав.