– Что случилось с бабушкой? Почему Древо…
– Древо всегда голодно, – вторая женщина протянула руку, и Алиса увидела, что её ладонь – это веретено. – Оно ест время. Спираль – это петля. Твоя бабушка стала узлом, чтобы замедлить прокрутку.
– А Марк? Лиана?
– Марк – обрывок. Лиана – заноза. – Третья Ткущая подняла лицо, и Алиса увидела на её щеках шрамы-буквы: ЛЖИ. – Они хотели вырвать иглу. Стать свободными нитями. Но свободная нить становится паутиной для других.
Внезапно станок затрещал. На ткани, свисающей с него, Алиса увидела себя – маленькую, в хижине. Тётя Лиана вдевает нитку в иголку, а за окном стоит Марк с ножом из оленьего рога.
– Выбор, – хором сказали Ткущие. – Стать иглой или нитью. Игла протыкает, но ломается. Нить тянется, но рвётся.
– А если я разорву ткань?
Зал погрузился в тишину. Затем Ткущие засмеялись – звук, как падающие ножницы.
– Попробуй, дитя крови и смолы.
Алиса подошла к станку. На ткани был вышит весь лес – каждый лист, каждый камень. И везде, в тенях, прятались треугольные следы. Она вонзила иглу в центр узора – туда, где должна быть хижина.
Миг – и она падала сквозь слои ткани, в клубящиеся цвета. Вокруг мелькали обрывки памяти: бабушка, зашивающая рану на руке Марка; Лиана, прячущая мешочек с сольными зёрнами; она сама, ребёнком, роняющая стеклянный шарик в ручей…
Приземлилась она в знакомой роще. Лунный свет лился сквозь ветви, но на земле не было следов – ни её, ни треугольных. В руке всё ещё сжималась игла.
– Ты нарушила узор, – послышался голос за спиной.
Лиана стояла под дубом, но это была не тётя. Её кожа просвечивала, как пергамент, а внутри бились чёрные нити.
– Ты всегда была плохой швеёй, – улыбнулась Лиана-Тень. – Иглы боятся, узлов не развязываешь. Зато рвёшь.
– Где настоящая Лиана?
– Там, – Тень указала на дерево. В его стволе пульсировал знакомый стеклянный шарик – внутри плавала капля крови.
Алиса бросилась к дереву. Игла сама вонзилась в кору, высвобождая шарик. Мир содрогнулся.
– Спасибо, – прошептала Тень, подхватывая шарик. – Теперь я стану иглой.
Но Алиса уже рвала ткань реальности дальше – игла оставляла за собой шов из огня. Где-то в разрывах мелькало Лунное Древо, бабушка, кричащая что-то, и сотни теней, рвущихся на свободу.
Когда она остановилась, то стояла на краю озера с чёрной водой. В центре, вместо золотой спирали, зияла дыра. А из неё, переплетаясь с корнями, поднималась она сама – но с лицом Ткущей и руками из нитей.