– Шестнадцатый век?! – удивился дядюшка Карл, – Нууу! Это новьё! Читайте лучше Демокрита. А он сказал: «Нет ничего, кроме атомов и пространства между ними. Остальное – всего лишь мнение». А это значит, мало ли что пишут в этой вашей книге?
– О, мудрый господин! – вмешался в беседу кузен Фредерик, в образе финикийца, – А стоит ли в такой день расшатывать устойчивость дамского мира Демокритом? Мир наш ведь только на чужих авторитетных мнениях и держится! Причем, как правило, мужских. Пусть уж лучше читают себе книги по этикету. Вдруг ещё устроят революцию? А для уверенности, пусть выпьют шампанского!
И Слуга протянул нам поднос с бокалами, наполненными до краев.
– А это еще кто? – удивился дядюшка Карл, глядя на своего троюродного племянника, которого не узнал в бородатом финикийце.
– А, это? Это мой новый слуга, – сказала я, – Он из Финикии. Зовут… эээ… Ганнибал.
– Из Финикии? А когда вы туда ездили?
– А я и не ездила.
– А как же вы его привезли?
– Выписала по каталогу.
– Ну надо же! Сейчас хоть кого можно выписать хоть откуда…
– И не говорите!
– Нахальный, – сказал дядюшка Карл, кивая в сторону Ганнибала, – Надо его приструнять. А разряжен вообще как попугай! Клоун да и только!
– Да просто он пока у нас манерам и местным нравам не обучен… Недавно он здесь.
– Недавно, а уже знает про Демокрита!
– Да, вы не обращайте на меня внимания, господин, – с жутким акцентом проговорил Слуга, – Я только сегодня и узнал про Демокрита! Когда пыль протирал в библиотеке. Но все же позвольте высказаться в последний раз – если дамам нужна тема для тренировки откровенности, пусть честно расскажут про свой первый любовный опыт.
– Тема хорошая. Я и сам хотел ее предложить, – с воодушевлением сказал дядюшка Карл и сверкнул глазами, в предвкушении чего-то интересного, – Так что за первый любовный опыт, Людевина?
У меня опять начался внутренний конфликт. Ну как я могу разговаривать на такую тему с мужчинами?! Тем более, что у меня его еще и не было. Но как в таком сознаться?! Мне же уже девятнадцать! А любовного опыта никакого…
И чтобы не ударить в грязь лицом при всем честном народе, включая мою протеже Аниту, я решила довериться Демокриту и говорить все, что придет в голову.
«Выдам что-нибудь романтичное, – решила я, – Может быть, немного грустное. Как в романах»