Секретарь коллегии, видавшая виды, Марьиванна по поводу этой странной манеры однажды сказала: «Он наверное руку-то сразу нюхает и по запаху энергетику определяет». Хотя адвокаты – люди образованные, но сразу ей почему-то поверили. Может быть, потому, что нос у Марка Иосифовича, действительно, был выдающихся размеров? После этого неожиданного предположения множество дам норовили руку для поцелуя под любым предлогом не давать, но это слабо помогало при решительном напоре известного любителя женского пола. Но Марьиванне всё же удалось отвадить носатого ловкача. При приближении Марка Иосифовича она стала прыскать на него дешёвой туалетной водой, от которой тот морщился и многократно чихал. После пяти таких процедур к столу Марьиванны он приближаться опасался, и проблема поцелуев исчезла сама собой.
Окончательно поняв, что подышать воздухом осени не получится, она направилась к машине. Марк Иосифович семенил сзади по дороге, пытаясь рассказать ей забавную историю о том, как он пил чай в анатомичке со своим приятелем – патологоанатомом Мишуней.
Рогнеда знала Мишуню. Мишуня был полной противоположностью Марку Иосифовичу, молчалив, безмятежен, никогда и никуда не торопился. Казалось, что у него под халатом была надета одна и та же зелёная в клетку рубашка. На самом деле, как всем по секрету рассказывал Марк Иосифович, Мишуне дали взятку сотней одинаковых рубашек. Соорудил такое подношение один из врачей, над которым нависло уголовное дело за то, что он не проверил группу крови больной перед переливанием. В результате халатности молодая женщина погибла. У этого врача брат держал магазинчик мужской одежды, вот оттуда рубашки и перекочевали в скромный Мишанин гардероб. Впрочем, Мишуня и без рубашек врача не выдал бы, таков негласный кодекс медицинского сообщества.
– Патологоанатомы – могила для врачебных ошибок! Если их хорошенько расспросить, посадить можно было бы почти каждого врача, ну или через одного. Патологоанатом – это тебе не судмедэксперт. Те ребята строги, ой строги, – весёлая история Марка сделала крен в сторону обобщений и приобрела вовсе не весёлый характер.
Рогнеда слушала своего спутника вполуха и улыбалась. Мишаня ей нравился этой своей безмятежностью и тем, что добродушно переносил велеречивого Марка, являясь наперсником всех его тайн и интрижек. Женат Мишаня, на удивление, никогда не был, дневал и ночевал на работе. В порочащих связях и прочем таком замечен тоже не был. У Рогнеды временами складывалось впечатление, что он вовсе не делил людей по признаку пола. На вопросы о его холостом положении Мишаня только мирно пожимал плечами и невозмутимо отвечал: «Ну так сложилось».