– Не дуркуй, мы здесь не за этим, – спокойно сказал я, вытягивая папку и пихая её в свой рюкзак.
– Деньги лишними не бывают, – буркнула она, глядя, как я закрываю сейф и складываю свои приблуды.
– Деньги скоро будут, ты же знаешь, – посмотрел я на неё, но увидел лишь блеск её глаз, – или у тебя есть сомнения? – насторожился я.
– Нет, – коротко ответила она и, развернувшись на пятках, сунула стволы в свои специальные потайные карманы.
Возвращаться пришлось тем же путём, что пришли. Других вариантов не было. И это был ещё один неприятный момент.
Окно.
Я предпочитал проходить через двери, но камера наружного наблюдения выходила ещё и на двор с дорогой, где мог проехать автомобиль, а значит, тайна нашего проникновения может быстро стать не тайной, что мы не планируем.
С окном тоже пришлось повозиться.
Тёплая летняя ночь овеяла нас лёгким ветерком. Испарина есть. Я это почувствовал. Значит, «Передрейфус» ещё не отпустил меня. Тишина и никого. Вот это мне не нравится. Мы медленно шли в тени деревьев, росших рядом с многоквартирным домом. Ничего подозрительного, кроме моих личных ощущений. Мы добрались-таки до мотоцикла, который оставили на стоянке около детского сада, чтобы не привлекать лишнего внимания. Прыгнув в седло и ощутив приземление Анджелины за спиной, я взялся за ключ зажигания, и тут же резкий укол в шею заставил меня дёрнуться. Я резко поднял руку, чтобы проверить, что это за хрень. Рука тут же упала, а свет в глазах померк.
***
Бормочущие голоса раздавались где-то поблизости. Будто за дверью нашей спальни шёл ожесточённый спор шёпотом. Веки были тяжёлыми. Глаза никак не хотели открываться. Значит, нужно помочь себе руками, решил я. Твою мать, что это? Глаза мои по-прежнему были закрыты, но мне и не нужно было их открывать, чтобы понять: руки мои несвободны. Мало того, они были подняты вверх. А глаза, похоже, не открывались из-за того, что на них повязка.
– Аджи, – хоть кляпа во рту нет.
Тишина. Хотя нет. Скрипнула дверь. Кто-то вошёл.
– Очнулся, – скорее утверждение, не вопрос.
– Вы чо чертополохи, быстро меня развязали, – я не, видел кто стоит передо мной, да мне это, в общем-то, было безразлично. Вырубать меня и связывать никому нельзя.
Мощный удар слева в челюсть утверждал обратное. В ухе зазвенело, но было терпимо.