А вот папа, Лев Альбертович, чистокровный русский. Он вырос в русской семье и всю жизнь жил в Москве, где и создал свое гнездо. Его волосы чуть светлей чем мои, глаза серые, губы тонкие, а черты лица немного острые. Он всю жизнь занимается спортом и потому поддерживает себя в хорошем телосложении. В сорок шесть лет ему позавидуют многие. Возраст выдает лишь седина на висках. Но и та добавляет зрелости.
Жаль, что я пошла больше в отца. Светлой кожей, пшеничными волосами и серыми глазами, точно сталь. Все, что мне передалось от мамы, это красивый разрез глаз и пухлость губ. На этом все. Ну, может немного кожа. Она что-то среднее между светлой и смуглой. Таких как я обычно называют «мулаты».
– Что, доченька? – мама посмотрела на меня сквозь зеркало
Ее русский был достаточно хороший, но турецкие корни выдавали себя. Каждое слово произносилось глубже и мягче, исходя будто бы из груди. А вот с дикцией ей удалось поработать на славу, так что любой русскоговорящий человек сразу ничего не поймет.
Я убрала руки за спину и ответила, не скрывая улыбки:
– Пришли результаты экзаменов. Девяносто девять баллов. У меня получилось сдать все предметы на высокие баллы. Без репетиторов.
Последнее предложение прозвучало тихо. Не хотелось громко заявлять о том, что: «Я же говорила, что смогу!»
Мама обернулась на стуле, округлив карие глаза.
– Правда?
Боковым зрением, я увидела, как папа опустил книгу и посмотрел в мою сторону.
– Правда! – кивнула маме, – результаты родителям пришлют завтра с утра по всем предметам.
– Птичка моя, это же здорово!
Мама поднялась со стула, запахнула халат и подошла ко мне, после чего крепко обняла.
– Как же я тобой горжусь! – сказала она с чувством.
Теплота заполнила каждый сантиметр тела. Мне всегда нравилась похвала от родителей. Если мама это делала редко, то отец почти никогда.
Обняв свою маму, я отстранилась и на радостной ноте спросила:
– Раз у меня получилось сдать экзамены, можно я после выпускного поеду с одноклассниками в ресторан, а потом на дачу? Обещаю, что не задержусь надолго.
Не успела я договорить крайнюю фразу, как отец строго сказал:
– Нет.
Его простое «нет» оказалось таким тяжелым, что меня будто к земле пригвоздили.
И на что я только надеялась? С моими родителями ничего не выйдет.
Мама бросила тревожный взгляд на отца, который опять поднял книгу и продолжил чтение. Затем она встала передо мной и взяла за плечи, чтобы я смотрела только на нее.