Может…
Нет.
Стэши раздражённо тряхнула головой. Картинка не складывалась, как ни меняй местами элементы мозаики. Люди наподобие Ленни всегда были слишком осторожны – такие не пытаются влезть в губернаторский дом, чтобы поставить ещё одну галочку в списке жертв, а терпеливо выжидают, когда добыча сама шагнёт в яму, полную заточенных кольев.
– Тем не менее на суде вы ничего не отрицали, – вскинула она брови. – Признали вину, и всё. И вы плохо выглядели.
– Голова раскалывалась. Я имя своё и то с трудом вспомнил. Судья всё трещал без перерыва… Просто хотелось, чтобы он наконец заткнулся, знаете. Думал, что блевану. И ещё свет этот… Постоянно слепил.
Угадала.
Время от времени она и сама мучилась из-за мигрени и хорошо знала, каково это – лежать в полной темноте, изнемогать от каждой накатывающей волны боли и ждать, когда же наконец станет немного легче.
– А до этого у вас часто бывали мигрени?
– Что? Так вот как это дерьмо называется… До суда – ни разу.
Странно. Подобное не могло возникнуть безо всякой на то причины. Если столь мощная головная боль обрушилась на Ленни впервые, ничего удивительного, что он со всем согласился, лишь бы она прекратилась.
– Вы принимали что-то перед судом? Какие-то новые таблетки?
– Я здоров как бык, мисс Макнамара.
Теперь Стэши совершенно ничего не понимала.
– В таком случае… – замялась она, – когда боль прекратилась?
– Когда вынесли приговор. Удар молотка – и всё. Понял, что можно не бояться продемонстрировать всем свой охренительный внутренний мир.
Оба ненадолго замолчали. Множество вопросов вертелось у Стэши на языке, но она знала, что задавать их нет никакого смысла – Ленни не сумеет ответить. Он же, вероятно, в мыслях вернулся в зал суда и теперь снова переживал всё, что тогда довелось испытать. Лицо его исказилось от едва подавляемого гнева.
– Вам пора, – помедлив, сказал Ленни. – Думаю, больше ничего нового вы от меня не узнаете.
– Ещё один вопрос.
– Валяйте.
– Как считаете, кому могли помешать Хьюзы?
– Кому угодно. Будто вам этот вариант не приходил в голову, серьёзно… Шон был хорошим честным мужиком, а в политике таких не любят.
Сигарета в пальцах Ленни давно прогорела до самого фильтра, и он потушил окурок прямо о столешницу. Весь пепел осыпался ему на брюки. Ленни раздражённо отряхнул их, но только испачкался ещё сильнее – на штанинах осталось две серых полосы.