«Как освободиться от этих невыносимых пут?
– Как? Как? – спрашивал он, хватая себя за голову. – Как?»
Достоевский часто начинает роман с этически неразрешимой ситуации, заканчивая его катастрофой или условной развязкой-примирением.
Чехов приводит действие к этически неразрешимой ситуации, завершая его вопросом, многоточием, открытым финалом. «Теперь скажите: что еще недоброе может со мной случиться?» («Шампанское»); «И кто знает? Быть может, доплывут до настоящей правды…» («Дуэль»); «Мисюсь, где ты?» («Дом с мезонином»).
«Дама с собачкой», едва ли не самая счастливая, по чеховским меркам, история любви, заканчивается словом начинается. А уже написав «Архиерея», рассказ об одиночестве, смерти и забвении, от которых человека не может спасти ничто – ни любовь близких, ни общественное положение, ни вера, – смертельно больной Чехов зачем-то сочиняет «Невесту», «рассказ в духе семидесятых годов», где тургеневская девушка бросает богатого, но скучного жениха, перерастает восторженного, но недалекого учителя и, полная великих надежд, покидает провинциальный город, проклятие чеховских героев, в поисках «новой, ясной жизни, когда можно будет смело и прямо смотреть в глаза своей судьбе, сознавать себя правым, быть веселым, свободным».
Книги пишут для живых. Чехов словно пообещал кому-то (кому?) завершить сюжет своего романа на светлой ноте: «Она пошла к себе наверх укладываться, а на другой день утром простилась со своими и, живая, веселая, покинула город…» Хотя и не смог удержаться от трезвого предупреждения: «…как полагала, навсегда».