Мальчишка начал кусать губу. Хороший признак.
– Я прав, Ральфи? – повторил Амадео, не повышая голоса.
Тот неуверенно кивнул.
– Кто попросил тебя привести Матео за хозяйственный комплекс?
– Это не я! – заявил мальчишка в последнем приступе упрямства. – Это Кенни!
Врет как дышит, но это неважно. Амадео сейчас интересовало одно – чтобы Ральф дал описание похитителя. На Кенни никакого расчета – он будет молчать, пока не расколется старшой.
– Хорошо, пусть это Кенни, – тот продолжал возмущенно пыхтеть, – но ты тоже там был и наверняка видел того человека. Ведь так?
Снова кивок.
– Как он выглядел?
Молчание, показавшееся вечностью. Ральф облизывал губы, мял засаленную футболку. Кенни переминался с ноги на ногу, пуская пузыри из носа. Амадео стискивал кулаки до боли, подавляя желание схватить обоих мальчишек и трясти, пока не выложат все, что знают.
– Как он выглядел, Ральфи?
Но неожиданно заговорил Кенни.
– Та… такой большой… Громила настоящий… Глаза злые, но денег у него… Дал Ральфу целую свертку купюр, вы представляете, сколько это?! А этот козел, – уничтожающий взгляд на друга, – дал мне только три бумажки.
Амадео ободряюще кивнул.
– Он дал вам денег, чтобы вы привели Тео?
– Угу. – Ральф всосал выкатившуюся на губу соплю в нос. – Сказал, что он его дядюшка, приехал из другого города и хочет повидаться.
– Ну какой дядюшка! – взвился Кенни в стремлении заработать очки в глазах Амадео и избежать наказания. – Они совсем не похожи…
Вот оно.
– Совсем не похожи? – переспросил Амадео.
– Конечно, у Матео темные волосы, зеленые глаза, а этот белый такой, ну, в смысле, светловолосый, и глаза голубые, – затараторил Кенни. – Улыбка жуткая, вроде все зубы на месте, а кажется, что нескольких недостает. В чем тут похожесть?
Весь мир в мгновение ока почернел, глаза застлала пелена. Амадео, выдавив улыбку, похлопал Кенни по плечу и поднялся.
– Я не знал, что он его похитит! – в отчаянии выкрикнул Ральф. – Не знал! Я думал, он правда его дядя!
Эта козявка, в отличие от своего друга, продолжала врать, чтобы снять с себя вину, но сейчас Амадео это нисколько не волновало. Даже желание надавать мелкой сволочи по заднице бесследно пропало. Все мысли заняло только одно.
Его сына забрал Генри Хендриксон.
Томас полулежал в драном кресле и, приложив ко лбу ледяную банку пива, стонал, будто ему выкручивали яйца.