– Не понимаешь? Роч, значит? Ну, чего застыл на месте? Садись!
Действительно, я и не заметил, как простоял в дверях, так что выполнил просьбу и присел на лавку напротив Важега. Тут, под светом от лампы, я смог рассмотреть его получше: глаза всё ещё смотрели на меня, словно изучая, но было в них уже что-то доброе, дружественное; усы, постепенно замедляясь, продолжали чуть шевелиться, словно тот дожёвывал какие-то остатки. Старик был одет в старомодную клетчатую тёмную рубашку и чёрные потёртые грязные штаны, которые я, будь на его месте, давно бы выбросил.
– Кто таков? Откуда пришёл? – снова обратился ко мне он.
Я кратко рассказал ему о своём пути и о причине остановки. Дед внимательно слушал, иногда кивая, но нисколько не удивляясь этой истории – может, я и не первый, кому не посчастливилось здесь остаться. Хотя, откровенно говоря, вряд ли ещё кому-то, кроме меня, придёт в голову тут проезжать.
– Ну, не переживай ты так, всё наладится. – начал зачем-то успокаивать меня тот, – А пока у меня переночуешь. Чайку налить?
Не знаю, что такое они тут называют чаем, но я всё же согласился – уж так сильно меня уморила дорога и здешний жуткий осенний холод. Важег встал и подошёл к шкафам, откуда достал какую-то траву с жёлтыми цветками.
– Что так смотришь? Али войив никогда не видел?
Действительно, не доводилось мне видать такое растение, а уж тем более пить. Надеюсь, оно хоть не занесено в Красную книгу и не содержит в себе яд или что-нибудь наркотические. Я уже не знаю, стоило ли мне это рисковать пробовать.
Важег сполоснул руки под миниатюрным умывальником и начал складывать сушёные листья в грязноватый треснутый чайник. Он делал столь простое действие с какой-то заботой, осторожностью, будто следуя чёткому правилу. Быть может, существует особенный древний рецепт приготовления чая, который тот хранит и боится нарушить. Когда, наконец, листья были аккуратно сложены, Важег заполнил чайник кипятком, помешал ложечкой и начал разливать светло-коричневую жидкость по металлическим кружкам. На всю комнату раздался сильный травяной запах, какой обычно чуешь где-то оранжереях или зоопарке во время кормёжки животных сеном. Важег медленно, стараясь не обжечься, положил передо мной напиток, масло, зачем-то соль, нарезал на весу хлеб, видимо, не догадавшись делать это на доске, и, вздохнув, сел сам, довольный и, кажется, немного уставший, действительно, будто завершив какой-то обряд. Чай не показался мне очень вкусным, но и не слишком противным. Горький привкус, напоминающий какую-то гниль или неподходящую к блюду острую приправу, был мне явно чужд, тогда как местный житель, по видимому, привык к этому. Но старик так старательно его заваривал, что отказаться пить было бы неприлично: казалось, что тот приложил немало труда в такое вроде бы простое для нас действие, как заваривание чая. Тем более мне неизвестно, откуда он взял эту траву, ведь магазинов я тут не видел. Быть может, до места её сбора нужно было далеко идти, а то и ехать, плыть. Насколько мне известно, обычно чай выращивают в Индии, Китае и южных землях России – на севере чай не растёт. Конечно, не исключено, что Важег всё же где-то купил его или выменял, но спросить об этом я не решился.