– А раз так, сука, то будет тебе сейчас дан последний, реальный аргумент моей власти над этими людьми… и тогда посмотрим – не поползут ли на коленях, просить у меня прощения и твои оборванцы! – совсем уж рассвирепев от бессилия что-либо изменить с помощью гуманных аргументов, выкрикнул, хранимое до последнего возражение, теряющий власть над самим собой, с каждым новым произносимым собственным словом Палач, и, скрывшись в стальном убежище кабины, взмыл, вместе со своей небесной машиной в высоту, рассеявшегося уже над столицей смога утренних испарений деловой жизни города.
Вертолёт его крутанулся над памятником, и, обдав толпу волной ветра, поднялся в небо. Минуло несколько мгновений, и вот уже превратился он в чёрную точку, смотрящую глазом из серой, вставшей куполом посреди очистившегося до синего горизонта тучки, подсвечиваемой с востока золотым, пытающимся пробиться сквозь неё сиянием, подмятого её мрачной массой, восходящего солнца.
– Поднялся, чтобы слезть с мушки! Ведь они думают, что мы их держим на прицеле, хоть и виду не показывают… – дал оценку происходящему военный стратег Ярила.
– Если за полминуты мы не разбежимся, – звездец! – уверенно кивнув, согласился с ним майор.
– А мы ведь не успеем! – растопырив ноги в разные стороны, в поисках удачного направления бегства, ахнул Макс.
– Будем метить и стрелять в них тем, что имеем! – воинственно решил Дон Джон, вытянув вверх руку с обрезанным, и годящимся скорее для выставки как музейный экспонат, своим автоматом “Шапошникова”.
– Молитву, что ли, какую-нибудь прочитать?… Да не знаю не одной! – отчаянно признался в наличии затаённой под маской скепсиса и рассудительности веры, поникшей и телом и духом, почти склонившийся уже к земле на четвереньки Эрудит.
– Красиво летает! В мой век такого чуда не бывало! – вопреки всем страхам, как будто бы, не понимая даже сути и последствий происходящего, романтично возвысил голос поэт Александр.
– Чуй им, а не поражение наше! Обещала я вам чудо?… Ну, вот и пришло то самое время, когда вам – чудо, а им – чуй! – яростно выпрямившись во всю свою великолепную стать, возразила всем Велга, и извлекла испод одежды, хранимый доселе ею в лифе, меж грудями, кристалл-проводник, позабытый прочими участниками боя в суете земных перипетий. Поднятый на ладони Нагваля кристалл засверкал в небе яркими цветами улавливаемого света, и будто озарил, помрачневшую от отчаяния и страха площадь лучами недостающего в сей миг солнца.