Мои грустные размышления прервал звонок дочери, которая в это время была на стажировке в Австрии. Она испуганно и излишне эмоционально прокричала мне в трубку:
– Что с папой, он позвонил мне ночью и сказал, что ему очень плохо!
«Вот урод», подумала я, и бодрым голосом отрапортовала:
– Жив твой папа, Ева, и относительно здоров, – хотелось еще съязвить про нормально функционирующую детородную функцию, но решила не вываливать на нашу эмоциональную дочь слишком много не нужной сейчас информации.
* * *
Отгоняя машину Олега, Глеб поинтересовался, останусь ли я на даче. Поблагодарив его за помощь, я ответила, что возвращаюсь в город. На этом мы и расстались, даже не обменявшись телефонными номерами.
* * *
Приехав домой, и, приняв душ, я села просматривать накопившуюся за эти дни почту. Одно из сообщений заставило учащенно забиться мое сердце. Мне писал мой давний знакомый, уехавший несколько лет назад в другой город. Письмо было кратким и лаконичным: «Инга, до меня дошли слухи, что ты сейчас не обременена службой. У меня есть к тебе заманчивое предложение. Я открываю филиал в одной небольшой, но очень теплой стране и мне нужен свой человек, такой же грамотный и ответственный, как ты. Если ты готова рассмотреть мое предложение, я буду ждать тебя в течение двух недель, твой верный Стас».
Я грустно улыбнулась. Кличка «верный Стас» закрепилась за ним еще со студенческих времен, когда коротышка Стас был безнадежно в меня влюблен, задабривая пирожками из студенческой столовой. С тех пор прошло много лет, но наша бескорыстная дружба сохранилась. А его жена Алька, смеясь, подшучивала над нами при каждой дружеской встрече.
«Как странно тусуется колода», промелькнуло у меня в голове. «Чтобы что-то произошло, нужно отпустить то, что уже было и ушло безвозвратно, как отработанный материал, ставший балластом…»
Не раздумывая, я набрала знакомый номер…
А еще через пару дней мне предстоял обременительный и уже совершенно мне не нужный разговор с Олегом.
– Что ты решила? – с места в карьер спросил он, стараясь выглядеть достойно в моих глазах.
Я смотрела на этого, ставшего мне чужим за несколько дней мужчину, и с удивлением заметила, как он сильно изменился, и внешне, и по своей сути. Действительно, живя рядом, бок о бок, мы порой в бытовой суете, не замечаем тех перемен, которые происходят с нашими близкими людьми. Мой гнев куда-то испарился, мне стало жаль его, а не себя. Я видела перед собой стареющего, пытающегося молодиться в последней попытке мужчину, с начинающей лысеть некогда пышной шевелюрой. Он нервно сжал ладони своих холеных профессорских рук и наконец, посмотрел мне в глаза.