Время тянулось как жевательная резинка. Я периодически вытирала пот со лба Глеба. Вадим пошел осмотреть штольню. Внезапно из глубины пещеры донесся странный шум, потом раздался резкий крик Вадима, и все стихло. Я, схватив автомат, испуганно уставилась в темноту. Глеб открыл глаза, и запекшимися губами прошептал мне:
– Сиди, не шевелись за моей спиной, – и передернул затвор автомата.
* * *
Не знаю, сколько времени мы сидели в звенящей тишине, пока не послышались шаги. В штольню зашли Орлан, и Денис с бойцом, которые принесли спасительную воду. Мужчины зажгли факел, и пошли вглубь пещеры. Вернулись они через несколько минут, неся с собой растерзанное тело Вадима. Осмотрев смертельные раны моего сослуживца, мы пришли к выводу, что на него напал какой то крупный зверь.
Мужчины разожгли костер и вскипятили в походном котелке воду. Орлан подошел ко мне и приказным тоном сказал:
– Сейчас ты сделаешь надрез и вытащишь пулю.
– Почему я? – мне стало не хорошо от мысли, что я должна резать живого человека без всякого наркоза.
– Это не обсуждается, – заявил командир.
С трясущимися руками я подошла к Глебу, держа нож в руке. Он открыл глаза, слабо улыбнулся и прошептал:
– Смотри, не зарежь меня насмерть… а то не женюсь…
Двое мужчин придерживая Глеба, поторопили меня:
– Делай все быстро и четко, рана должна быть максимально узкой, твои тонкие пальцы это позволяют.
Я глубоко вздохнула, как перед прыжком в прорубь, и, разорвав ткань, сделала резкое движение, разрезав живую плоть. Мои пальцы погрузились в теплую кровь, и я стала судорожно нащупывать пулю. Мне казалась, что прошла вечность. Наконец я захватила твердую сталь и вытащила. Глеб, белый как январский снег, лежал без движения.
Командир отодвинул меня и сказал:
– Все, молодец, дальше я сам. – Он ловко перевязал ногу, и вколол Глебу какой-то укол.
Я вышла на свежий воздух. Глядя на ночное небо чужой мне страны, подумала, что все это происходит не со мной.
Ранним утром, похоронив останки Вадима, мы, сделав носилки для Глеба, двинулись путь.