– Берегись!
В траве мелькнула черная блестящая лента. Дэн успел разглядеть кожаные чешуйки, отдернул руку.
Змея, извиваясь, свернулась в кольцо, подняла над землей приплюснутую морду, раскрыла воротник и зашипела.
– Просто сорви цветок. Во что бы то ни стало… – услышал Дэн далекий голос.
И другой вторил ему:
– Сможешь договориться? Ну-ну. Попробуй договорись с коброй.
Плоская голова змеи мерно покачивалась, появлялся и исчезал раздвоенный язык. Кровавые бусинки глаз неотрывно следили за каждым движением студента.
– Спи, моя радость, усни… – неуверенно пропел Дэн и уже смелее продолжил: – В небе погасли огни. Птички уснули в пруду. Рыбки уснули в саду.
Он пел и раскачивался, повторяя движения змеи. А потом, когда красные глазки кобры подернулись пеленой, быстро дернул рукой, хватая нежный побег незабудки. Медлительность рептилии оказалась обманом, она среагировала с минимальной задержкой. И хотя цветок уже был в пальцах Дэна, он понял, что не успеет отдернуть руку. Тело змеи распрямилось пружиной, два острых клыка стрелами нацелились в запястье.
Дэн невольно зажмурился.
Провалился в черную трубу, как в аквапарке, скользнул сквозь нее и проснулся.
Первым делом он вскрикнул и поднес к глазам руку, ожидая увидеть на ней две точки ядовитого укуса. Но хотя комнату заполнял полумрак, он сумел разглядеть, что кожа чиста.
Дэн разжал кулак. На ладони лежала только что сорванная незабудка.
Возможно, он все еще спит? Да-да, конечно. Ведь он, кажется, заснул в парикмахерском кресле. А там было светло и пахло по-другому. Здесь же пахнет металлом, пластиком, проводами и еще чем-то, каким-то зверем.
Стоп. Но если он все еще во сне, то откуда помнит, как уснул? Во сне никогда не осознаешь этого. Бродишь себе по вымышленному миру и гоняешь белок-медведей по лесу…
Нужно себя ущипнуть. Ну конечно, это же каждый ребенок знает! Дэн уже собрался ухватить себя за ляжку, как вдруг включился свет.
Он оказался в какой-то аппаратной комнате, сплошь уставленной неизвестными приборами, с мигающими лампочками и разноцветными проводами. Дэн сидел в кресле, и, судя по тому, что его дыбом вставшим волосам что-то мешало, – на его голову кто-то водрузил шлем.
Небольшая дверца в стене открылась, и в комнату вошел парикмахер-сумоист. В его руках мерцали плоскогубцы, он улыбался так широко, как… Как маньяк, который привязал свою жертву к стулу и хочет с ней поиграть.