Разрушитель небес - страница 45

В седле.

Дравику удается вызвать во мне раздражение преувеличенно галантным поклоном.

– Милости прошу, Синали. Если, конечно, ты все еще готова удостоить меня чести и соблюсти условия нашего соглашения.

Боевой жеребец громадный. Я маленькая. Он старый, а я молодая. Я новичок, а остальные наездники – нет. Делаю один осторожный шаг по трапу, потом другой – по обе стороны от меня бездна, передо мной сиренево-голубоватое сияние, позади – ничего, кроме боли. Мне не стоило ни на что рассчитывать. Но эта тень, обрамленная странным сиянием, притягивает меня к себе. Дравик дал мне боевого жеребца. Мы могли бы. Я могла бы. Вместе нам, возможно, удастся сделать так, чтобы мир забыл о Доме Отклэров.

Бросив взгляд на Дравика, я предупреждаю:

– Никакой чести в этом нет.

Он улыбается шире:

– Знаю, храбрая девочка. Но это даже к лучшему.

Содрогаясь, нагрудник с глухим стуком захлопывается за мной.

Humō ~āre ~āuī ~ātum, перех.

1. хоронить

Я одна. Здесь темно, как в космосе. Я паникую. Успокойся – сжимаю в кулаке подвеску матери и шагаю вперед.

Внутри у боевого жеребца резко пахнет аккумуляторной кислотой, шарнирной смазкой и цитрусом. Кабина просторнее, чем я думала, – пожалуй, размером с мое жестяное жилище. Присущей Призрачному Натиску мраморной гладкости здесь нет и в помине, в этом боевом жеребце повсюду металлические выступы, неровные и необработанные, ржавчина покрывает их, словно сухая красная плесень. Здесь так же пыльно, как в Лунной Вершине, но с примесью гнили и тлена – не выбеленный временем скелет, а то, что еще продолжает умирать.

Седло ждет посреди кабины, слегка пульсируя. Словно маяк из чистого сиренево-голубоватого сияния и медленно двигающихся в нем серебристых вихрей, не ограниченных никакими проекционными барьерами. Странно… но ведь это старая модель, может, в то время твердый свет еще не изобрели. Я опасливо тянусь к сиянию и протыкаю пальцем поверхность геля, гель меня не удивляет, но вихри взволнованы неожиданным вторжением, становясь ярче. – Ну и как мне попасть внутрь? – бормочу я.

– Продави себе дорогу, – отвечает Дравик по внутренней связи, и я вздрагиваю. – Поверхность нейрожидкости поддастся, если приложить достаточно усилий.

– Нейрожидкости? Значит, вот как это называется?

Он не отвечает. Я проталкиваю в седло всю ладонь. К ней сразу же слетаются серебристые вихри, словно стая мух на запах. Я внезапно замечаю, что здесь что-то есть.