Военное положение, которое окончательно разрешилось этим сражением и триумфом Рима, можно резюмировать следующим образом: для ниспровержения господства Рима было необходимо атаковать его в Италии, в сердце его силы, и потрясти крепко связанную конфедерацию, главой которой он был. Для достижения этой цели карфагенянам требовалась надежная операционная база и соответствующая коммуникационная линия. Первая была организована в Испании гением великой фамилии Барка, последняя же попросту отсутствовала. Возможны были две коммуникационные линии: одна – прямая по морю, другая – кружная, через Галлию. Первая была блокирована морской силой римлян, вторая постоянно подвергалась опасности и наконец была совершенно пресечена вследствие оккупации северной Испании римской армией. Эта оккупация сделалась возможной через обладание морем, где карфагеняне никогда не угрожали римскому владению. Таким образом, по отношению к Ганнибалу и его базе римляне занимали две центральные позиции – сам Рим и северную Испанию, – соединенные удобной внутренней морской коммуникационной линией, чем и обеспечивалась постоянно их взаимная поддержка.
Будь Средиземное море ровной пустыней, на окраинах которой римляне обладали бы сильными горными цепями Корсики и Сардинии, укрепленными постами Таррагоны, Лилибеума и Мессины, итальянской береговой линией близ Генуи и союзными крепостями в Марселе и других пунктах, а также располагай они вооруженной силой, способной пересекать эту пустыню по желанию, а их противник, будучи значительно слабее, вынужден был бы именно поэтому совершать большой обходный путь для сосредоточения своих войск, то весь смысл такого военного положения сразу стал бы понятен и не понадобилось бы лишних слов для выражения значения и влияния упомянутой силы римлян. Было бы каждому ясно, что если противник их, несмотря на свою сравнительную слабость, способен делать набеги через пустыню – сжигать поселения, опустошить несколько миль пограничной линии и даже время от времени перехватывать продовольственные обозы, – то, во всяком случае, это не нарушило бы обеспеченности сообщений Рима. Подобные хищнические операции на море предпринимались во все века слабейшими из воюющих сторон, но это никоим образом не оправдывает вывода вопреки известным фактам, будто «нельзя говорить, что Рим или Карфаген имели неоспоримое господство на море», так как «римские флоты иногда посещали берега Африки, а карфагенские флоты, в свою очередь, появлялись у берегов Италии». В рассматриваемом случае флот играл роль силы, господствующей в предполагаемой пустыне, но так как эта сила действовала на стихии, незнакомой большинству писателей, и так как деятели ее с незапамятных времен стояли как бы в стороне, не имея проповедника своего значения и значения профессии своей, то ее огромное, решающее влияние на историю той эры (а вследствие того и на историю мира) не принималось во внимание. Если предшествующие рассуждения наши основательны, то надо признать, что нелогично вычеркивать морскую силу из списка главных факторов в результате исторических событий – и нелепо настаивать на исключительности ее влияния.