Были, конечно, и другие причины процветания Голландии, но можно сказать, что в целом оно держалось на морской силе, которая родилась из бедности. Пища голландцев, их одежда, сырье для мануфактур и даже доски, из которых они строили свои корабли (а они строили почти столько же, сколько вся остальная Европа), да и пенька для оснастки последних привозились из других стран; и во время бедственной войны с Англией в 1653 и 1654 годах, продолжавшейся восемнадцать месяцев и сопровождавшейся прекращением торгового судоходства Голландии, «источники дохода, которые всегда поддерживали богатство государства, т. е. рыболовство и торговля, почти иссякли. Фабрики закрылись, работы остановились. Зейдер-Зее [22] обратился в лес праздных мачт; страна наполнилась нищими, трава выросла на улицах, и в Амстердаме полторы тысячи домов пустовали…» Только унизительный мир спас Голландию от разорения.
Печальный этот результат показывает слабость страны, зависящей только от внешних по отношению к ней источников. За многими исключениями, вытекающими из различия условий, о которых нет нужды говорить здесь, положение Голландии в рассмотренное время немало сходно с положением Великобритании теперь, и можно назвать истинными пророками (впрочем, не пользующимися, как кажется, почетом и вниманием в своем отечестве) тех англичан, которые проповедуют, что благосостояние Англии опирается главным образом на сохранение силы за границами страны. Люди могут ощущать неудовлетворенность при недостатке политических прав, но они будут еще менее удовлетворены при недостатке хлеба. Для американцев показательно, что те же причины, которые привели Францию к известному результату в процессе развития ее морской силы, а именно простор, привлекательные свойства и богатства страны, повлияли и на развитие упомянутой силы в Соединенных Штатах Америки. Сначала наши предки владели узкой полосой земли на море, в некоторых частях плодородной, хотя и мало обработанной, территории, обладавшей гаванями и близкими к ним рыболовными банками. Эти физические условия в соединении с врожденной любовью пришлого населения к морю, передававшейся в следующие поколения вместе с английской кровью, до сих пор текущей в жилах американцев, побуждали следовать тем стремлениям и отдаваться той деятельности, которые служат основанием прочной морской силы. Почти все первоначальные колонии были на море или на одной из больших рек. Весь ввоз и вывоз направлялся к одному берегу. Интерес к морю и правильная оценка его роли в общественном благосостоянии распространялись быстро и широко; в том же направлении действовало и побуждение, более веское, чем забота об общественных интересах, – а именно факт, что обилие судостроительных материалов и незначительность доходности других предприятий сделали судоходство наивыгоднейшим делом для частных предпринимателей. Как изменились с тех пор условия, известно каждому. Центр силы теперь уже находится не на берегу моря. Книги и газеты соперничают между собой в описании удивительного развития и не вполне разработанных богатств во внутренних областях материка. Капитал там дает высшую доходность, труд находит лучшие приложения. Пограничные же области находятся в пренебрежении и политически слабы, причем берега Мексиканского залива и Тихого океана слабы абсолютно, а Атлантическое побережье слабо в сравнении с центральной долиной Миссисипи. Когда придет день, в который судоходные операции опять начнут приносить прибыль, когда обитатели трех морских границ осознают, что они слабы в военном отношении и сравнительно бедны по недостатку национального судоходства, тогда их соединенные усилия могут оказать важную услугу для восстановления нашей морской силы. До тех же пор те американцы, которые в состоянии проследить ограничения, наложенные на международную карьеру Франции недостаточным развитием морской силы, могут справедливо горевать, что это великое орудие находится в пренебрежении в их стране вследствие такого же, как во Франции, обилия отечественных богатств.