Сквозь хлопнувшую дверь донёсся отдалённый хохот. Служанка, не поднимая понурого взгляда от грязной столешницы, тихо проговорила:
– А ведь он прав, я молила об исцелении. Молила о новом глазе. Много лет провела на коленях в красном углу. И не получила даже отказа, только тишина в ответ на всё. Я пойду на восток и найду храм вотякский. Пусть даже я и помру по пути или попаду в рабство булгарам. Но молиться да ждать я больше не собираюсь.
Ядыга́р тяжело дышал, еле сдерживаясь от того чтобы не зарубить жреца собственными руками. Жрец же, казалось, вообще никак не реагировал на ярость боевого вождя.
– Я повторять не буду. Обряд должен быть проведён на священной земле. Присутствовать могут только жрецы и молодые ожгарчи́ быронтэ́м.
– Я и есть ожгарчи́! – Заревел в лицо жрецу воин.
– Да-да. И ты стал быронтэ́м, только потому, что твой обряд не нарушали. – Жрец уже даже не смотрел на берсерка, а просто ковырялся палкой в костре, будто это было намного важнее.
– Они напали уже на несколько храмов, только наши дозоры их останавливают! Агым, я не оставлю своего сына без защиты!
Жрец резко ударил горящей палкой в бронзовый нагрудник Ядыга́ра, отчего вождь, будто испугавшись, отошёл на несколько шагов.
– Я же своего оставлю! Так-то не только твоему сыну суждено стать быронтэ́м, брат!
Воин от всего сердца плюнул в костёр и вышел со двора, тихо обзывая брата бесхвостой мышью и свиньёй-зазнайкой. Сразу за воротами готовились к сражению виновники ссоры двух братьев – Тукта́ш и Акба́й. Родившиеся в один год, они, как и Ядыга́р, несли в себе божественную кровь. Их раны затягивались в считанные секунды. Они могли исцелять других раненных. Но пока не прошли обряд, они еще не ожгарчи́ быронтэ́м – вечные воины. Они не могут защищать свои земли, потому что не могут убивать нападающих.
Тукта́ш – сын вождя, и Акба́й – сын жреца, тренировались на площадке, как и прочие молодые воины. Но только им разрешалось использовать не затупленное оружие. Только эти двое за уже много зим, прошедших с рождения Ядыга́ра, получили дар. Агым не был быронтэ́м, хотя в его сыне, Акбае, и проснулась священная кровь. В прочих их сыновьях, как старших, так и младших, тоже не было даже малейших признаков дара. Зато в самый ненастный год, когда реки вышли из берегов, боги подарили им сразу двух вечных. Дед Ядыга́ра рассказывал ему, что у их предков, каждый мужчина в роду был ожгарчи́. Но видимо боги с годами отвернулись от них.