В доказательство своих слов Пилецкий схватил со стола указку и крепко сжал в руках. Ученики с опаской уставились на нее.
Им на помощь, как всегда, пришел Куницын – любимый учитель большинства лицеистов, добрейший человек, преподаватель политических наук. Он заговорил мягко и вкрадчиво:
– Мартын Степанович, mon cher, я не хочу умалять проступка Александра. Mais il est extremement done![8] Вы сегодня на экзамене услышите его поэзию. Она удивительная.
Пилецкий криво усмехнулся, взял со стола маленькую черную книжку, и с видом победителя стал читать:
– За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно —
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно.
В классе грянул смех. Куницын тоже не смог сдержать улыбки. А вот самому Кюхле было не до смеха, крайне возмущенный, он пытался перекрыть общий гогот: «Почему кюхельбекерно? При чем тут я?!»
– Как вы посмели читать мои личные записи?! – в ярости закричал Пушкин.
– Mon cher, Александр бережет лучшее для нашего почетного гостя. Верно? – снова вступился Куницын.
– Выступать перед Державиным, великим поэтом? Не многовато ли чести?.. – оскалился Пилецкий.
– Что вы знаете о чести, Пилецкий? – не унимался Пушкин.
– Monsieur[9], я предлагаю вам вновь обратиться ко мне как подобает…
– А как подобает?.. Месье Надзиратель?..
– Что за наглость?!
– Вам ли говорить о наглости? Тому, кто посмел совать нос в мои личные тетради? Рассказываете нам о свободе, и тут же следите за каждым шагом…
– Если вы сейчас же не замолчите, я отстраню вас от экзамена!
– Конечно! Лучше заставить молчать того, кто говорит правду. Ничего, наступит и мое время…
– Пушкин! – прикрикнул Пилецкий. – Не берите на себя слишком много! Я вижу вас насквозь: хам, лентяй, задира, бездарность! Ваша стихия – драки и дуэли! Ваше время? Помилуйте! Да с такими талантами, каку вас, можно оказаться только за решеткой! Мой вам совет: уймите свой нрав и слушайтесь тех, кто мудрее!
– Не вас ли? Благодарю! Откажусь! Вряд ли вы сможете научить чему-то дельному!
А вот это было уже явным перебором.
За дерзость в общении со старшими Пилецкий отстранил Пушкина от участия в экзамене по словесности. Казалось бы, велика беда! Кому нужны эти экзамены и контрольные? Одни только переживания!
Но нет. Все совсем не так. Не в лицее!
Это был переводной экзамен в окончательный класс, к тому же открытый, публичный. На него были приглашены известные педагоги из Петербурга! Пушкин специально к этому дню написал стихотворение «Воспоминания в Царском Селе», чтоб прочитать его на зачете по российской словесности. Именно там должен был присутствовать великий Державин. Можно сказать, кумир Пушкина и всех молодых людей, считающих себя поэтами.