– Ага, зато социалистов прижимают.
– Это ясно.
– Мда… И что ещё за апаши такие, а, Стива?
– Да никакие не апаши, обычные урки. Апаши – это во Франции, отголоски моды сюда докатились. Мы, как всегда, не столько хорошее от Европы заимствуем, сколько всякое вредное. У этих были, например, шейные платки?
– Нет, только у одного – кашне. Замызганное.
– Ну вот видишь. А у французских апашей есть, форма у них такая. А это пришлые были, откуда-нибудь с Малороссии.
– Что же с чертежами? Пойду искать. Вряд ли они взяли, им-то зачем? На цигарки не годятся, бумага-то ватманская.
– Вместе поищем, завтра поутру.
– Давай сейчас, – предложил Максим.
– Не боишься?
– Нисколько.
– Хорошо, попробуем.
Они прошли вдоль берега, всё внимательно осмотрели, но ничего не нашли.
– И зачем этим макакам чертежи? – негодовал Максим. – Утащили? А может, в речку бросили? От злости изорвали и бросили.
– Или подобрал кто-нибудь, – предположил Лосев. – Не дать ли объявление? Рукопись Чернышевского, знаешь, тоже вначале потеряли, потом по объявлению нашли.
– Знаю. А если эти урки объявление прочитают? И явятся отомстить.
– Не думаю, что они газеты читают.
– А вдруг?
– Да-а-а… Конфузия, – Лосев ещё раз окинул взглядом окрестности. – Ладно, Макс, завтра решим.
– Что ж, утро вечера мудренее, – согласился Максим.
Над самой головой Лосева с карканьем пролетела ворона. Он невольно отшатнулся, посмотрел вверх, замер и присвистнул.
– Однако, какой пассаж!
– Что?
– Глянь-ка туда. Вон, между веток.
Действительно, на дереве что-то белело. Максим подскочил, всмотрелся:
– Похоже, они!
– Вот чудеса!
– Там леший бродит, и ватман на ветвях лежит, – весело продекламировал Максим. – Вот как наша машина в небо рвётся! Символично.
Они сыскали камень, сбили рулон, развернули.
– Ну вот, – с облегчением вздохнул Максим. – Даже не порвали, просто закинули. Всё-таки есть Бог!
– Ага, и послал эту чёртову ворону.
– Спасибо ей.
– Больше повезло, что эти идиётами оказались, – согласился Лосев.
– Или они шутники оказались, а я так гадко с ними поступил, ай-яй-яй.
– Тут или ты с ними гадко, или они с тобой. Закон нашего общества.