Остановившись у картины с валькириями, долго смотрел на нее, пытаясь понять, была ли встреча с ними реальной. Если он просто видел сон, то почему валькирий сразу узнал Виктор? И не просто узнал, а назвал хохотушками ‒ в ушах у него до сих пор еще стоял их дьявольский смех. Плюс эта собака, что сопровождает его теперь едва ли не в каждом сне. Ведь именно Ларч спугнул ту валькирию, и не известно еще, что было бы, не окажись он рядом.
Сев на стул, Илья заново прокрутил в памяти весь разговор с Виктором. В целом все очень напоминало беседу душевнобольных, в любое другое время он бы над этим только посмеялся. Но факты упрямо свидетельствовали об обратном. Слишком много уже было такого, чего ум Ильи не мог так просто откинуть.
Чтобы отвлечься от мыслей, он снова принялся за работу. И тут же с холодком в душе ощутил, что что-то исчезло. Неуверенно коснулся кистью холста, пытаясь поймать, уловить потерянное чувство. И, чем больше работал, тем отчетливее понимал: у него ничего не получается…
Это была катастрофа. Вот он, анчар ‒ замечательная работа. Но спроси его кто-нибудь, как он смог это написать, как сумел передать средствами живописи атмосферу смерти, и Илья не знал бы, что ответить. Исчезло чувство, исчезло то, что вело его все последние дни.
Наконец он отложил кисти ‒ просто не хотел уродовать картину. У него еще оставалась надежда, что вдохновение вернется…
Не вернулось. Утром следующего дня, промучившись больше часа, Илья вновь признал свою несостоятельность. У него ничего не получалось, причем не получалось до такой степени, что становилось страшно. Илья напоминал себе человека, который всю жизнь прожил в затхлом подземелье. Наконец ему улыбнулось счастье: он увидел солнце, вдохнул чистый свежий воздух, ощутил радость, понял, что жизнь может быть совсем другой, ‒ как вдруг все вернулось на круги своя. И снова перед ним покрытые плесенью стены подвала, снова ему приходится дышать тяжелым спертым воздухом. Сказка поманила и исчезла…
Почувствовав необходимость как-то развеяться, Илья надел куртку, взял зонтик ‒ небо снова хмурилось ‒ и отправился гулять.
Он шел по серым улицам города и думал о том, почему у нас все так уныло и мерзко. Люди-скоты, водители-дебилы ‒ ему пришлось торопливо отшагнуть в сторону, чтобы не быть обрызганным водой из-под колес пронесшегося по дороге автомобиля. Ведь видит же, гад, что человек идет, знает, что обольет его. Или потому и несется?