– В ходе расследования было установлено, что авария, в результате которой погиб ваш муж, возникла по причине неисправности тормозной системы автомобиля. – офицер Томсон сделал паузу. Его напарник Нортон просто таращился на Мию.
– Этого просто не может быть… – прошептала Мия. Она едва сдерживала слезы. На нее лавиной обрушились воспоминания об Адриане, о том, что его действительно нет, и, казалось, ураган страданий, из которого она только начала вырываться, подхватил ее с новой силой, все больше отрывая от твердой земли и стремительно неся к одиночеству, холоду и темноте.
– Но это так, мисс. – Мия зыркнула на офицера, и он сразу же исправился. – …ис. Шевроле Камаро вашего мужа осматривали несколько механиков разного профиля. Кроме того, криминалисты не обнаружили ничего подозрительного внутри, салон был идеально чист до аварии. – офицер Томсон продолжал разговор мягким, вкрадчивым голосом.
– Конечно он был идеально чист! Адриан следил за машиной едва ли не лучше, чем за собой! Она была практически его ребенком! Нет, невозможно! – Мия почти перешла на крик. Горло сдавливало горе, которое так и рвалось наружу. Но она старалась держать себя в руках, потому что коллеги могли услышать ее крики, чего бы ей не совсем хотелось в первый рабочий день.
– С сожалением сообщаю, что это так. В результате неисправности тормозной системы автомобиля мистер Рейган не справился с управлением – не смог вовремя затормозить перед бетонным ограждением, и врезался в него на очень большой скорости. Его травмы, полученные в результате столкновения с ограждением, были просто не совместимы с жизнью. – Мия начала рыдать, офицер Томсон продолжал, но в его голосе чувствовался холодок. – Он не мучался, уверяю вас. Умер на месте, сразу же. Примите наши соболезнования. И, вот… – он достал откуда-то из-за спины прозрачный пакет, в котором виднелись личные вещи Адриана, и протянул его Мие.
Она молча взяла пакет и пыталась совладать со своими эмоциями, но у нее ничего не получалось.
– Может быть принести вам воды, миссис Рейган? – заботливо спросил офицер Томсон. От перемены интонаций его голоса Мия начала раздражаться.
– Боюсь, вода мне не поможет. У вас все, господа? – Мия мечтала быстрее остаться в одиночестве, чтобы привести себя в порядок. Ей не нужны были свидетели ее боли. Она горевала не на публику, а потому что любила Адриана. И до сих пор любит.