Между тем Чебурашка спрыгнул с подоконника (ловко так спрыгнул, приземлившись на свои огромные ступни) и подбежал ко мне. «Пошли, погуляем», – пропищал он голосом Клары Румяновой и сунул в мою ладонь свою мохнатую ручонку.
Скажете, что понимаете, что я почувствовал в тот момент? Если скажете, то соврёте. Даже у меня вряд ли получится описать свои тогдашние эмоции. Одно помню наверняка. Мир поплыл. Нет, моя голова не начала кружиться, и зрение продолжало чётко фиксировать свежевыкрашенный интерьер хрущёвского подъезда. Но внутри моей черепной коробки вдруг расцвёл целый букет новых мыслей. В основном о том, что мир, вопреки утверждениям нашего старшего менеджера Валеры (являющегося по совместительству так же и нашим внештатным философом) совсем не так прост, открыт и понятен. А совсем даже наоборот.
Букет в моей голове взорвался ярким фейерверком и, рассыпавшись гроздями разноцветных искр, исчез в никуда. Мир снова обрёл твёрдую форму. Никакого Чебурашки рядом и в помине не было. Я стоял в полутёмном подъезде (соседи после установки счётчика на общедомовые нужды договорились вкручивать лампочки через этаж) совершенно один. Никаких странных ощущений я не испытывал, и только память (ох, и паскудной же штукой она бывает!) твердила: «Был, был Чебурашка».
Все выходные я чувствовал себя (простите за хреновый каламбур) немного не в себе. Сидел в Интернете, собирался даже кое-кому позвонить – вовремя одумался, к счастью. Ничего путного из моих попыток найти объяснение пятничному происшествию не вышло. Всё сводилось к тому, что я испытал галлюцинацию, вызванную (поскольку дело точно было не в наркотиках или алкоголе) каким-то стрессом. Для меня же такое объяснение являлось неприемлемым, ибо я стрессы не испытываю. Никогда. Просто потому, что в них не верю. Я убеждён, что это понятие придумали люди, стремящиеся выгадать что-либо в определённых ситуациях. Не знаю, может это и не так, но лично со мной за всю жизнь ничего подобного не происходило. Про меня всегда говорили: «Спокоен, как удав».