Испещренная рытвинами от долгого путешествия между звездами, поцарапанная и даже на вид очень древняя. Ренард никогда не интересовался как межсистемники устроены изнутри, для него их прилет был чисто утилитарным событием. Имевшим практические цели и связанную с ним суматоху, которую он старательно избегал.
Но больше всего Ренарда поразила огромная рваная рана, идущая наискосок корабля. Она выглядела словно шрам. Была узкой по краям и широкой в центре, будто гигантский меч полоснул по боку огромную рыбину.
А еще прямо напротив Ренарда за прямоугольным окном стоял мужчина, опершись на стекло и тяжело дыша. Ренард уже давно заметил облако замерзших газов рядом с раной корабля. И догадался, что внутри, возможно, произошла разгерметизация. Но станция провернулась вокруг своей оси и Ренард потерял межсистемник из виду.
—
Рон чувствовал, что слабеет. Как же это глупо. Четыреста лет полета, добрался до новой планеты, и теперь вот так… Он даже порадовался, что Лина не успела на корабль и значит осталась жива. Рон криво усмехнулся, вспомнив как совсем недавно он обливался ледяным страхом, думая что она вместе с ним на корабле. А потом… Все эти ужасные события.
Рон старательно гнал от себя мысли о мертвых пассажирах, встретившихся по пути сюда. Ну да чего уж там. Теперь понятно, что нужно было идти не по главному проходу, который делает поворот и объединяется с проходом по другому борту. А надо было идти вперед, к носу корабля и к рубке. Как он мог об этом забыть, ведь помнил же общую схему корабля.
—
Станция сделала еще один оборот и повернулась к поврежденному межсистемнику. Мужчина за стеклом уже не стоял, а опустился на колени, наклонив голову и опираясь о стекло. Было видно, что у него нет сил. Ренард начал махать руками и подпрыгивать, пытаясь привлечь к себе внимание.
Острая боль в ребрах напомнила о себе, но Ренард не обращал на нее внимания. Ну как же так, вон же за ним шкафчик с аварийным комплектом. На нем характерная красно-белая окраска, Ренард, как сотрудник лаборатории, прекрасно ее знал. Такие же шкафчики были развешаны на каждом этаже в их обсерватории.
—
Рон перестал пытаться дышать. Сколько бы он ни втягивал в себя то жалкое подобие воздуха, что еще оставалось на корабле, это не приносило облегчение. Он больше не мог стоять, тело ослабло, Рон медленно сполз по стеклу. Это конец. Хотя он об этом не думал, все его внимание было сосредоточено на судорожных движениях грудной клетки, пытавшейся выжать последние остатки кислорода.