Последние месяцы у меня завелось два очень активных поклонника. Каждый спектакль – цветы и подарки. Один дарил ярко-красные розы, духи, а еще писал письма с такими текстами, что краснела и я, и соседки по гримерке, с которыми мы вместе читали эти опусы.
Второй угадал мои любимые цветы – ирисы. Не пропускал ни одного спектакля с начала ноября и никогда не оставлял записок.
Нет, временами появлялись и другие мужчины, они вкладывали в букеты визитные карточки и просьбы позвонить. Но после первого-второго раза все исчезали, поняв, что им ничего не светит. Я была настроена решительно: Москва, Большой театр и никаких увлечений. Так учила меня мама – не повторять её ошибок.
Но этот безмолвный букет не давал покоя. Это единственные цветы, которые я каждый раз увозила домой, чтобы любоваться на их насыщенную, чарующую синеву цвета снов. Этот человек, явно мужчина, ничего от меня не требовал. Не писал писем, не просил встреч, просто каждый раз приходил к черному ходу и приносил букет. Было в этом что-то интригующее, загадочное, заставляющее сердце сжиматься, предчувствуя историю любви.
Разумеется, я не допущу, чтобы она когда-нибудь стала реальностью, но ничего не мешает мне насладиться предвкушением!
***
Медведь
– Мам, ты не вовремя, – Роман стоял в цветочном магазине и строго смотрел на продавщицу. – Да, ленту непременно белую. Да, принципиально. Этот цветок уберите, он мятый. Нет, совсем уберите, а не просто оторвите. Замените ветку.
– Как с вами жена живет, – буркнула продавщица в годах и смерила взглядом огромную фигуру Медведя.
Рост почти два метра, косая сажень в плечах и грозный взгляд карих глаз из-под широких бровей. Её возмущения человека-гору, известного среди фанатов силового экстрима как «Русский Гризли», интересовали мало. Он был влюблен по самые уши в маленькую, парящую девушку со сцены, которую несколько недель назад встретил в обычной жизни, но так и не смог признаться.
– Опять по девкам бегаешь или с железками своими торчишь в зале? – негодовала его мать, Олимпия Васильевна, в трубке.
– Мама, я в театре. Был, – отрезал коротко.
– Да ладно? Врешь, небось. Что ни позвоню последнее время, ты в театре. Врешь!
Нет, сегодня определенно был неудачный день для общения с женщинами. Даже мама, и та вошла в режим бензопилы «Дружба».