– Иначе мне не удалось бы его быстро сюда доставить. Похоже, на этого херувимчика имели виды представители доблестной полиции.
– Я думаю, преподобный, вы во мгновение ока договорились бы с хлыстами, чтобы они оставили этого ребёнка вам. Вместо этого вы затеяли глупый маскарад, испоганили лучшее платье дочери… – Матушка приближалась, и Койт невольно сделал шаг назад, будто прячась за спасителем, а Эмма продолжала. – Я буквально вижу, как шевелиться это дорогущее, натурального хлопка платье от живности, которую носит этот крысёныш. Мне придётся стирать его в режиме кипячения, и краски поползут…
– А вы стирайте мылом в холодной воде, никакой живности на мне нету, и я не крысёныш, а мышонок, – дерзко отозвался Койт из-за спины священника.
– Подумать только, – почти закричала Эмма, – он ещё смеет подавать голос. А вы, преподобный отец Флориан, хоть и прожили со мной добрых три десятка лет, продолжаете поражать меня способностью совершать невразумительные поступки…
– Матушка, давайте не будем выяснять отношение в присутствии вот этого, – преподобный вытолкнул Койта к центру передней. – Вы посмотрите на выражение его лица, на его фигуру и пронзительный взгляд. Это именно тот типаж, что Аркадий ищет для херувима битых две недели.
– Ваш Аркадий много о себе думает, – фыркнула Эмма, – и какую же я могу тут разглядеть фигуру, когда мальчик в платье.. Святые апостолы… В лучшем платье Инги.
– Посмотрите сами, матушка, – отец Флориан сбросил с Койта шляпку и потянул было платье вверх, желая разоблачить мальчишку прямо здесь же, в передней, но Эмма закричала:
– Нет! Нет, не трясите здесь! В нашем доме этот мальчик окажется только через ванную! – и она показала длинным указательным пальцем правой руки на дверь в конце коридора.
– Но послушай, Эмма, – преподобный неожиданно перешёл на «ты», – ребёнку сперва надо хотя бы дать хоть что-нибудь перекусить.
– Знаете что, преподобный, – Эмма на «ты» переходить не желала, – этот ребёнок за свою жизнь голодал достаточно, и может ещё полчаса потерпеть, и принять пищу в чистом виде…
Койт послушно пошёл в указанном направлении. Но в коридоре он обернулся:
– Спасибо вам, Флориан…
– Для тебя он преподобный Флориан, и никак иначе, – строго сказала матушка, провожая Койта в ванную, с таким видом, будто вела его на эшафот.