– Лукового вам соуса! Лукового вам соуса! – глумливо поприветствовал их Крот – и был таков прежде, чем они успели придумать достойный ответ. Тут кролики начали упрекать друг друга:
– Эх ты, тугодум! Почему ты не ответил ему…
– А ты-то сам чего молчал?!
– Нужно было напомнить ему…
И так далее, все как обычно. Но, разумеется, было слишком поздно, как всегда в подобных случаях.
Все вокруг было так прекрасно, что казалось нереальным: повсюду – и на просторах лугов, по которым он деловито шагал вдоль живых изгородей, и в перелесках – строили гнезда птицы, набухали бутонами цветы, выстреливали листьями почки деревьев; все излучало радостную озабоченность и жизненную энергию. И вместо того, чтобы испытывать угрызения совести, нашептывавшей ему: «А как же побелка?» – Крот чувствовал лишь восторг оттого, что он – единственное праздное существо среди всех этих трудолюбивых сограждан. В конце концов, лучшая часть безделья состоит не в том, чтобы отдыхать самому, а в том, чтобы наблюдать, как трудятся другие.
Он уж было подумал, что более счастливым быть невозможно, как вдруг, бесцельно петляя по лугу, очутился на берегу по-весеннему полноводной реки. Никогда в жизни он не видел реку – это глянцево-блестящее, извилистое, упитанное животное, которое, посмеиваясь, неслось куда-то, с урчанием хватая и с хохотом отшвыривая по пути все, что попадалось, бросаясь на все новых товарищей по игре взамен тех, что вырвались из его объятий, ловя и отпуская их снова и снова. Все трепетало и брезжило, мерцало, искрилось, бликовало, закручивалось маленькими вдоворотиками, ворковало и булькало. Крот был ошеломлен, зачарован, околдован. Он засеменил вдоль берега, как малыш, завороженный волшебной историей, которую ему рассказывает ведущий его за руку взрослый. Утомившись наконец, он уселся на берегу, между тем как река продолжала рассказывать ему нескончаемую череду сочиненных в самом сердце земли лучших в мире сказок, которые ей надлежало донести в конце пути до ненасытного моря.
Сидя так на траве и глядя на противоположный берег, он заметил темное отверстие в земле, прямо над кромкой воды, и стал умиротворенно размышлять о том, какое прелестное уютное жилище можно было бы устроить там для неприхотливого животного, которому нравится жить у реки: вдали от шума и пыли, над уровнем паводка. Пока он глядел в эту дыру, в глубине ее сверкнуло что-то маленькое, но яркое, исчезло, потом снова сверкнуло, как маленькая звездочка. Однако вряд ли это могла быть звезда – место уж больно для звезд неподходящее, и для жука-светляка оно было слишком мало и слишком ярко. Потом он заметил, как огонек моргнул, и понял, что это глаз; постепенно вокруг глаза, как рамка вокруг картинки, стала вырисовываться маленькая мордочка.