Надо понимать, что охрана какого-нибудь торгового склада, грубо говоря, с холодильниками, к примеру, ну или вообще с какими-то товарами, это одно, а охрана каких-то святынь – это несколько другое. И охраняющие, на сцене Мариинки, понимают значение этих святынь, и у них к святыням выработано правильное отношение. И такое отношение они демонстрируют и другим окружающим, в первую очередь народу Германии при Вагнере, ну или любому народу, пришедшему на «Парсифаля» в любой стране мира. И в «Лоэнгрине» воздействие этих волн понимания значимости то же присутствует, уже применительно к государству, конкретно, к Брабанту.
Ничего такого особенного в этом Брабанте нет. Нечего гипнотизировать всеми этими чуждыми русскому языку именами и названиями – Брабант, Монсальват, Парсифаль, Лоэнгрин… Все это действо вполне можно соотнести не только с каким-то Брабантом, но и, к примеру, условно говоря, с Липецкой областью, в которой тоже есть свои «князья и графья», и они нисколько не хуже брабантских «графьев и князьев».
В общем, достают чашу – Грааль, – удостоверяются в наличии, и, поклонившись святыне, укладывают Грааль опять в ковчег. Крышка ковчега закрывается. Проверили наличие и отдали честь святыне. И музыка звучит соответствующая этому моменту, ритуальная музыка. Для такого действа абсолютно подходит и музыка вступления к «Парсифалю», как подходит она и к картинам разваленной в 1945 году Германии. Она не может быть ни затянутой, ни быстрой, ни медленной, а такой, чтобы подходить именно для действа общения со святыней. И поэтому и само место хранения этой святыни особенное. Какой-то замок Монсальват, представленный в спектакле скорее символически. Но аналогичную роль Монсальвата может выполнять, и Троице-Сергиева лавра в России, или Феррапонтов монастырь. Это надо понимать, и не связывать проблематику оперы Парсифаль только с Мосальватом, или каким-то распорядителем Гурнеманцем. Могут быть и другие имена, и другие сооружения, и другие народы, и другие страны.
А у гитлеровских эсэсовцев был замок Вевельсбург, в котором располагалось училище по идеологической подготовке офицеров ЭсЭс. Наверно там тоже ритуалу отдавали должные почести. Так что претворяли навеянное и вагнеровским «Парсифалем». 3 ноября 1933 года небезизвестный Гиммлер, главарь ЭсЭс, посетил замок, и решил сделать его «кузницей кадров» ЭсЭс. Планировалось, что после победы гитлеровской Германии в войне, в замке будет находиться «центр мира». Вот так вот, «скромненько и со вкусом». Как же, размечтались. Ни черта у них не получилось. Никакие заклинания не помогли. Никакими магическими свойствами, ни Грааль, ни копье Лонгина, не обладают. Не спасли гитлеровцев, ни Парсифаль, ни Лоэнгрин. И война 1939–1945 годов это продемонстрировала. Как бы ни заклинали проходимцы-руководители Третьего рейха.