Вера Петровна села в кресло и схватилась за голову. А через неделю появилась тётя Глафира Максимовна – внучатая племянница двоюродной сестры прадедушкиного кума. Она привезла с собой трёх болонок, которые, по её словам, являлись прямыми потомками собаки Пушкина.
– Александр Сергеевич лично благословил этот род! – гордо заявила тётя Глафира, пока одна из болонок увлечённо жевала любимые тапочки мужа Веры.
Когда через месяц в их квартире одновременно находились: троюродный дядя Аркадий, тётя Глафира с болонками, двоюродная бабушка Берта Моисеевна (специалист по генеалогии марсиан), и некий Прокофий Ильич, утверждавший, что он – реинкарнация прапрадедушки мужа, Вера не выдержала.
– Дорогой, – обратилась она к супругу, вернувшемуся с работы, – объясни мне, откуда берутся все эти люди?
Муж пожал плечами:
– Какие люди, милая?
– Вот эти! – Вера обвела рукой гостиную, где Прокофий Ильич учил болонок медитировать, а тётя Глафира спорила с Бертой Моисеевной о влиянии лунных фаз на родословные древа.
– А, эти… – муж почесал затылок. – Понимаешь, у меня была прабабушка…
– Которая?
– Которая иногда что-то намудряла с пространственно-временным континуумом. Ничего особенного, просто хобби такое было. Вот родственники иногда и проваливаются к нам из разных измерений.
В этот момент из кладовки донёсся грохот, и оттуда вывалился седой старичок в камзоле XVIII века.
– Приветствую, молодые люди! Я граф Пантелеймон, прапрапра… а, впрочем, неважно. Кто-нибудь хочет научиться правильно пудрить парики?
Вера молча достала из шкафа чемодан и начала складывать вещи.
– Ты куда? – встревожился муж.
– К маме. У неё, знаешь ли, тоже была прабабушка. Только она увлекалась вышивкой крестиком, а не квантовой механикой!
– Но милая…
– И вообще, – Вера сурово посмотрела на мужа, – мог бы и предупредить перед свадьбой о таких генеалогических особенностях!
– Я пытался! Помнишь, я говорил, что у меня очень разносторонняя семья?
– Я думала, ты имеешь в виду, что твоя сестра занимается йогой, а брат коллекционирует марки!
В этот момент граф Пантелеймон, успевший достать откуда-то пудреницу размером с небольшой чемодан, чихнул, и облако пудры окутало всю комнату. Болонки тёти Глафиры превратились в маленьких седых старушек, Прокофий Ильич стал похож на привидение, а Берта Моисеевна радостно воскликнула: