– Ну, здорово, бродяга, – рукопожатие пенсионера было по-прежнему крепким. – Давненько тебя не видел. Что не заходишь-то?
– Еще раз здравствуйте, Егор Леонидович. Все недосуг было – сами знаете, какая у меня работа. Мотаюсь целыми днями. Я ведь и сейчас по делу, Егор Леонидович.
– Ладно, ладно, потом о делах. Пошли в дом, холодно что-то…
Среди всех обитателей этого городка бывший секретарь бывшего обкома КПСС был единственным человеком, к которому Андрей испытывал симпатии. Они случайно познакомились лет семь назад – так уж получилось, что в одной из своих статей Андрей ненароком, воспользовавшись непроверенными данными, зацепил этого человека. И когда понял, что оплошал, что поступил не слишком корректно, разыскал его и извинился. И даже уговорил бывшего редактора напечатать опровержение недостоверных данных. Отставной секретарь это оценил.
Он нравился Андрею. Нравился своим характером, нравился своими убеждениями. Не их сутью, об этом можно было спорить. Нравился тем, что не менял своих принципов в угоду конъюнктурным соображениям. Он был пенсионером, но жил вполне обеспеченно и не скрывал этого. Ему и в самом деле было чем гордиться, все основные производства города и области строили при нем, под его непосредственным руководством. Все, что от него зависело, он делал всегда хорошо и на совесть. И имел все основания считать эту совесть чистой.
Андрей прошел в дом. Этот небольшой двухэтажный особняк был построен в этом районе одним из первых – еще в те времена, когда Егор Леонидович железной рукой вел своих земляков к светлому будущему. И привел бы, если бы ему не мешали, в этом Андрей не сомневался. Теперь на фоне новостроек дом бывшего секретаря обкома выглядел достаточно скромно. Что, впрочем, совсем не смущало его хозяина.
– Проходи, Андрей, – отставной секретарь распахнул дверь в свой кабинет. – Я сейчас…
За тот год, что Андрей здесь не был, в кабинете мало что изменилось. Здесь было тепло и уютно – горел камин, в воздухе слегка пахло дымом. Посреди стола стояла пишущая машинка с заправленным листом бумаги. Андрей не стал вчитываться в строки, считая это некорректным. Сев в стоявшее у стены кресло – «кресло для друзей», как называл его Егор Леонидович в отличие от стоявшего у окна «кресла для посетителей», Андрей устало вздохнул и стал ждать хозяина.