В этом месте стоит заметить, что тогда, в тридцать с небольшим, он вовсе не был железным человеком, в которого почти превратился в сорок пять. Его одолевали варианты и сомнения. Ему хотелось попробовать на вкус разнообразие, чтобы определить его природу собственной кожей, собственным сердцем.
Где-то в глубине души он ещё сомневался в своём жизненном выборе, в своей индивидуальной философии, своих методах обороны. Его крайне смущал один момент.
Если я пришёл в этот мир, думалось ему порой, если этот мир создан для меня – значит, в нём должно быть что-то разумное, что-то удобное, что-то нужное.
Быть может, я просто не разобрался в нём?
Быть может, я просто не нашёл искомое?
Как человек думающий и в высшей степени разумный он понимал, что человек, существо биологическое, живёт материальными проявлениями. Живёт физиологией. Значит и он, исследователь и мыслитель, обязан физиологию вкусить. Погрузиться в неё. Прочувствовать и осознать.
Иначе грош ему, теоретику, цена.
Да и есть ли резон столь явно и броско противопоставлять себя обществу? Столь отчётливо выделяться неприкаянностью и тем же безбрачием? Столь категорически отпадать от него?
Общество давит, подчиняет и обрабатывает. Общество выплавляет из заготовки удобную для себя деталь. Общество даже милосердно в этом тоталитарном стремлении: быть похожим на всех – значит, легче прожить жизнь. Значит, меньше тревог, волнений и сбоев.
Оно старается помочь, неразумный ты отщепенец!
Незримое, молчаливое, но постоянное давление осуществляла на него мать. Павел поражался порой – как это у неё получается. Молчать, не смотреть в глаза, вовсе казаться невидимой – и при этом обрабатывать, при этом выражать свои пожелания и стремления.
Он отчётливо чувствовал, что мать хочет его женить. И вовсе не оттого, что она такая грамотная и понимающая, что желает ему добра. Просто так нужно. Так делают все.
А то останавливают, бывало, у подъезда соседки и спрашивают: «Ну как там твой Паша? Не женился ещё? Нет? А он не больной, случаем? А то странный какой-то, взгляд дикий».
И матери плохо. Матери тяжко. Она и слова не скажет, да и на сына не взглянет – а всё равно сумеет передать ему послание, в котором расписано всё от и до: что от него требуется, как вести себя и к чему стремиться.
Послание ложное, нелепое, он отрицает его и не может согласиться с ним ни в одном пункте, но вынужден как-то переваривать и непроизвольно реагировать на него.