Все лето и осень, я пользовался знакомым мне по первой операции средством для заживления конъюнктивы. И мне казалось, что глаз постепенно приходит в норму.
Когда я приехал в назначенный срок, доктор огорошил меня необходимостью новой, якобы срочной, операции. Я чувствовал себя вполне прилично, и мне не хотелось снова ложиться под скальпель. Поэтому я ответил, что у меня есть неотложные дела, которые мне нужно срочно решить, и уж потом я буду готов к операции.
Ну, не говорить же мне о том, что я чувствовал – время уныния проходит, и скоро наступит новый этап моей жизни, который опять потребует полного напряжения сил. Поэтому мне совсем не улыбалось снова превратиться в подопытного кролика.
– Хорошо, – ответил доктор, – решайте свои неотложные дела.
Он, кажется, все понял о моем настроении.
Я уехал, с твердым намерением без крайней необходимости сюда больше не возвращаться.
А про себя я еще много раз повторял одно и то же.
Ах, Елена Олимпиевна, свет очей моих!
Как же мне Вас не хватает!
Очередная, может быть, последняя глава моей жизни началась осенним утром 2013 года.
Помню, как сейчас. Я давно уже проснулся, но поздний рассвет все не хотел наступать, и я все лежал и лежал и все не мог до конца понять, от чего это беспокойство, мучавшее меня все последнее время, вдруг отступило и сменилось твердым и как будто беспричинным спокойствием и уверенностью.
Потом я вспомнил свой последний сон, а может быть, это был уже не сон, а странное пограничное состояние, нечто среднее между забытьем и бодрствованием. Именно в такие мгновенья приходят ко мне самые важные решения, которые, как метроном, размеряют мою жизнь на «до» и «после».
И вот из этого полузабытья пришло твердое и, как всегда, неожиданное решение: я буду писать.
В одно мгновение это изменило все вокруг и меня самого. И это был уже не я прежний, много чего повидавший, а полный профан, начинающий все с чистого листа.
И сколько всего я перепробовал в своей жизни…
А теперь мне снова приходилось начинать все сначала, и неизвестно что еще получится в очередной раз… Но именно эта неопределенность вызывала у меня не боязнь или какие-то сомнения, а твердую решимость.
«Я все смогу, я все преодолею», – снова совсем как в юности стучало в висках.
Начинать ведь еще не поздно,