Как же так произошло, что весь мой путь, который начинался в одиночку, стал таким запутанным? Мне хотелось тепла, ощутить, каково это хорошо всё-таки быть одной, думать за себя саму и не выслушивать недовольное бормотание, что так сильно понижало твою самооценку, а точнее твоего внутреннего маленького зверька. Мой маленький тёмный зверёк настолько вслушивался в сквернословия, что практически стал самой светлой стеклянной статуэткой, которую легко разбить.
Мужчина встал из-за своего стола, закрыл тетрадь и всё-таки обратил на меня своё внимание. Он был достаточно высоким, не сказала бы, что худой, но некая мускулатура присутствует, это не значит, что тот был уж таким громилой, каких показывают в фильмах.
Указав на специальное отведенное место для пациентов, пригласил присесть туда. Это было что-то похожее на шезлонг, но мебель выглядела эстетичной и максимально удобной, чтобы можно было лечь и даже вздремнуть. Только ложиться я не торопилась, мне ведь нужно было озвучить свою проблему…
– Я Алекс Бартон, ваш психолог, а вас, как понял, зовут Анна, верно? – посмотрел в свои бумаги, бывает кидая взгляд на меня, будто бы на моём лице может быть всё написано.
– Да, верно.
Психолог что-то помечал ручкой у себя, а потом ему позвонили, и он вышел из кабинета. Мне нечего было сказать, просто заметила, что человек он достаточно занятой и, похоже, очень популярный среди специалистов. Только были какие-то сомнения, что Алекс прям проникнется всей душой в мои проблемы, ведь они такие обыденные, кто-то же явно приходил к нему с таким и не раз. С другой стороны, это его работа и он обязан помочь направить меня к правильному пути.
Как это иронично, что психологу нужен психолог. Мир совсем слетел с катушек.
Через какое-то время, Алекс вернулся и присел рядом со мной, с той же самой новой тетрадочкой.
– Прошу прощения, был очень важный звонок, поэтому теперь приступим, – и он полностью завладел моим вниманием и наоборот, – Что же вас тревожит, Анна?
Мои воспоминания пролетели один за другим. В душе мой маленький зверёк полностью пытался раскрыться, показать свои шрамы и перестать улавливать свет, хотелось выпустить его наружу, как, например, выгулять на улице, но так с ним точно поступать не буду, он ведь мой друг, которого я так пытаюсь оберегать и постараться сделать так, чтобы на нём не появилось новых трещин, прям как у статуэтки.