– Послушай, дорогая, дай ручку! – я потянулся к ее ладони.
– Нет! – она отдернула ее.
– Наташ, ты же менталист, черт возьми! – я улыбнулся ей самой доброй своей улыбкой.
– А, давай без чертей? – она улыбнулась в ответ, как-то очень ехидненько.
– Так вот, ты – менталист. Очень хороший менталист. И поэтому должна хорошо понимать, что если так строго разграничивать, то ты тоже не человек. Или, скажем, не совсем человек. Впрочем, как и Бабский. И как твой муж – Рыков, и другие из Коллегии. В каждом из нас ментальное тело заметно отличается от ментальной конструкции обычного человека. Но эта грань настолько размыта, что трудно сказать, где обычный человек становится человеком необычным. Я – просто хороший маг. Я не демон хотя бы потому, что у меня меньше энергетических тел, взамен мои тела сильнее и универсальнее. Уверен, ты никогда в жизни не сталкивалась с настоящими демонами, раз говоришь такую ерунду. Твои выводы, если они, конечно, серьезные не могут быть верны. Вот и все. На этом поставим точку в определении моей принадлежности!
– Если говорить о Коллегии, то ты будто объединил в себе их всех. Ты не просто маг, – Бондарева оперлась на край стола, чуть наклонившись надо мной.
– Ой, да ладно тебе. Я же сказал: я – просто маг, сильный маг. Но если надо, утру нос всей Верховной Коллегии. Только этого не надо, правда? Главное мне скажи: веришь теперь, что к Ольге у меня отношение искреннее? Я на самом деле ее люблю, – я поднял взгляд к баронессе.
– Пора заняться завтраком, – она взяла картонную коробку и направилась к плите.
– Наташ! – окликнул я ее. – Я, кажется, спросил. Мне небезразлично как ты меня воспринимаешь!
– Да, ты ее любишь. Ты всех любишь! Любвеобильный такой! Только что обнимался здесь с Артемидой! – баронесса загремела сковородой. – Сразу набросился на нее, как только отпустил меня.
– Тебя это злит? – бросив на стол эйхос я встал, подошел к Бондаревой и властно повернул ее к себе.
– Да, злит! Я так не привыкла! Мне это… – она не смогла договорить – я закрыл ей рот поцелуем, и в этот раз Наталья Петровна была куда более терпима к моим вольностям. Даже когда сжал ладонями ее ягодицы и жутко возбудился, она уже не пыталась вырваться.
Мы бы простояли так намного дольше, если бы на кухню не вошел Бабский: как всегда веселый, держа на плече полотенце и роняя капли влаги с мокрых волос.