– Кто-нибудь мне объяснит? – умоляюще спросил Эдди.
– Тебе нужно прочитать, – отозвался Виктор Ильич. – А мне нужно поговорить с крестным сыном.
20
Глебов ушёл читать к себе, Павел после недолгого (Виктор Ильич был уверен, что времени уйдёт много больше) разговора с крёстным – тоже. Виктор Ильич остался в номере один. За окном ночь. Виктор Ильич открыл окно настежь. И вдохнул полной грудью. Южный ветерок лёгкими порывами приносил ароматы весны. Идеальная ночь для полуночника. Если не задумываться, что где-то там (далеко или близко?), в ночи, кого-то стережёт Бес.
Кто он? Что он? Какие цели преследует? Зачем ему нужно убивать? Почему нельзя прийти в мир и творить добро? Неужели это так сложно, плохо, неперспективно? Виктор Ильич вспомнил один роман – как же его название? – в котором герой попадает на планету, где исполняются все его желания. Первый день. А на следующий – материализуется всё, что он не любит. Плохие эмоции обладают более мощной энергетикой, нежели благие. Чем дальше – тем хуже: нечто, владеющее планетой, создаёт ситуации, где человек должен сделать выбор: или умереть или… съесть собственного ребёнка. Жуть! Но Виктор Ильич не мог отделаться от мысли, что здесь, в мире, тишину которого он сейчас ощущает на себе, таится именно то инородное существо, стремящееся на корню изничтожить что-то важное, предначертанное. Ещё немного и этому существу удастся осуществить задуманное. Знать бы его конечную цель. Чего он добивается? Что пытается достичь?
«Значит нужно заставить его увидеть марш несогласных, – сделал вывод Виктор Ильич. И закрыл окно. – Заставить узреть что-то более важное, чем личные мотивы. Может быть, Павел и прав… кто знает».
Знать бы ещё, не перебьёт ли Бес «несогласных», как куропаток…
Виктор Ильич не успел убрать руку от оконной ручки, когда стекла разбились. Мужчина заорал и инстинктивно отскочил от окна чуть ли не на середину комнаты. Ветер – «откуда, чёрт возьми, взялся такой ветер?» – ворвался внутрь. Холодный. Без намёка на ароматы весны. Виктор Ильич оглянулся на окно. В нём кто-то (летучая мышь?) барахтался. По кинжальному осколку стекла стекала кровь. «Что бы это ни был за зверь – ему досталось», – подумал Виктор Ильич, и шагнул к окну. Адреналин спал, паника ушла. Теперь у страха глаза стали не так велики, Виктор Ильич увидел перья. В окне трепыхалось тельце совы. Беззвучная агония умирающей птицы. «Почему она не пищит? Ей же больно!»