Виктор Ильич вошёл в палату. Девушка лежала на кровати, безучастно глядя в потолок. Появление посетителя, казалось, ни в коей мере не волновало её. Зав. отделением сказал, что действие нейролептика почти закончилось, но на контакт пациентка вряд ли пойдёт. Выраженная форма аутоагрессии может привести к неадекватным действиям в самый неожиданный момент. Поэтому стоит поостеречься и держать дистанцию, напутствовал санитар, впуская в палату. Виктор Ильич подошёл к изножью кровати, не совсем понимая, что ему делать.
– Кто ты? – спросила девушка, заставив мужчину дёрнуться от неожиданности.
– Мне нужна твоя помощь, Марина, – сказал Виктор Ильич.
Девушка приподняла голову. Взгляд её выражал явное недоумение.
– Кто ты такой? – вторила она, уронив голову обратно.
– Меня зовут Виктор Ильич. Я твой друг.
– У меня нет друзей среди психов… у меня вообще больше нет друзей.
Виктор Ильич взял стул и, поставив его рядом с кроватью, сел.
– У тебя два пути, два выбора, – начал он проникновенно. – Или отсидеть положенный срок, отдав долг обществу, и пойти послушницей в церковь, замаливать грех… или не пойти в церковь и жить с грузом до конца своих дней. Или прибегнуть к помощи адвокатов и добиться смягчения наказания, а может и невиновности. Не исключено, кстати. Слышала, наверное, присказку: если бы Иуда Искариот и Иисус Христос встретились в суде, то у Иуды было бы больше шансов выиграть дело.
Девушка приподнялась на локтях и посмотрела на мужчину. Лихорадочный блеск заставил Виктора Ильича напрячься: мало ли что.
– Есть ещё…
– Самоубийство? Ты уверена, что это решение всех проблем? Ты уверена, что на этом закончатся твои мытарства? Если ты точно знаешь, что за чертой смерти нет ничего – то конечно, удавись… или полосни по венам, или разбейся в лепёшку. Способов уйма. Но…
– Я видела её, – прошептала девушка. Глаза продолжали смотреть на мужчину, но взгляд ушёл сквозь, видя что-то (скелет в шкафу подсознания), что отпечаталось в памяти. Виктор Ильич прекрасно знал этот взгляд: «ушёл в себя, вернусь не скоро», сам не раз прибегал к нему, поэтому не дал девушке погрузиться глубоко. Он коснулся подбородка Марины и заглянул в глаза. Стекляшки. Тусклые стекляшки.
– Марина? – Во взгляд вернулась осмысленность. – Кого ты видела, Марина?
– Ту девочку. Которую сбила. Насмерть.