Ты расплескался в нём серебристой нерпой,
И не стираю брызг по всему лицу я…
Страх глубины
Позволь мне на прощанье целовать
и греть губами знобкие ладони,
смотреть в твои глаза. Они бездонны:
я в них боюсь надолго заплывать.
В них нет материков и островов
ни одного надёжного причала…
Пока обоих нас не укачала
бескрайняя любовь без берегов;
пока шторма обыденных обид
наш парус на клочки не истрепали;
пока врасплох нас беды не застали,
пока предательство под килем не бурлит,
прости и постарайся осознать:
хроническое счастье – невозможно.
Я не хочу любовь опошлить ложью
и болью неизбежной изнурять.
…Пусть в Волге распластается закат
и наши опрокинутые лица,
и больше никогда не повторится
ни берег, ни волна, ни этот взгляд.
Вся наша нежность – скрытая тоска…
Ну отними с лица свои ладони!
Всмотрись в мои глаза – они бездонны:
в них берег не пытайся отыскать.
Шарф
"Не уйти, эту нить не порвать"
Г. Бениславская[1]
Не предавай меня, не продавай
За поцелуи и бесстыдство голое:
Я модной страсти выучу букварь
И шарфик повяжу на нежном горле я.
И стану, как она, красиво лгать
И в обмороки падать безупречные,
И надо мной ты будешь хлопотать
С какими‑то настойками сердечными…
А ты внимать рассудку не готов,
Когда она талантливо расплачется!
Как тонко маскируется в любовь
Её безбожно‑нежное палачество!
Лишь простодушный медвежонок‑сон,
Безгрешно прикорнувший меж двоими – и
Тебя облапивший со всех сторон,
Не верит её вычурному имени…
…Молчи, молчи, смятенно пряча взгляд.
В нём ад её ночей. До разговоров ли?!
А время пятится назад, назад, назад
И…
Красный шарф
Кружит над Айседорою.
Больше никогда в георгинной роще
Больше никогда в георгинной роще
Нам не перепрятать нехитрых кладов.
Больше никогда… Боже, как полощет
Мокрое бельё ветер в палисадах…
Больше никогда… Как вы там, родные?
В доме сиротливо толкутся тени.
Скоро будут в нём ночевать чужие.
«Больше никогда…», – горько всхлипнут сени.
…От постели маминой – тёплый запах;
Узнаваем так, словно смерти нету.
Больше никогда на нехитрый завтрак
Мне с моим братишкой не кликать деда…
Больше никогда…
Но в кудлатых лапах
Прячет сад рубашки под ваши души:
Из фланели в клеточку – это папе.
Из вельвета синего – для Андрюши.
Ну а если яблока наливного
Слышен топоток по ребристой крыше –
Это сад, как мама, из тьмы былого
Угостить любимых возможность ищет.
Бабочка. Нежность. Жизнь…