– Кто там? – раздался веселый голос за дверью.
– А ты, как думаешь?
– Маньяк?!
– Он самый!
– Тогда милости просим
Дверь распахнулась. Она стояла в легком халатике, не накрашенная, он увидел ее такой впервые. О, а брови то, есть на лице, и без косметики она все так же прекрасна.
– Заходи – Вика слегка отодвинулась в сторону.
Егор начал заходить, нарочито медленно, как будто проход между его возлюбленной и стеной был неимоверно узкий, а поравнявшись с ней, резко схватил ее в свои медвежьи объятья, она пыталась наигранно сопротивляться, но, конечно же, без толку.
– Фу, ты мокрый! Отстань! – верещала она, весело смеясь – Чай будешь? – предложила, когда они успокоились – Сейчас поставлю.
Ее квартира была ненамного больше, чем у нашего героя, скромная, чистая, почти стерильная, Егор даже растерялся, не зная, куда себя деть, чтобы ничего не испачкать. Это была чисто девчачья квартира, розовые тона, фотографии котиков, какие-то непонятные мужчинам украшения, хотя все висело и лежало аккуратно и на своих местах.
– Да не парься, раздевайся и проходи, я все уберу!
Она произнесла это с такой легкостью и простотой, что все стеснения пропали, скинув ветровку, парень смело шагнул по направлению к кухне, за что тут же получил по лбу.
– А обувь? Я что тебе, поломойка? – игриво сказала девушка.
– Нет, ты посудомойка, а не поломойка! – молодые люди снова рассмеялись.
Сняв обувь, Егор прошел по узкому коридору на кухню и стал наслаждаться чаем.
Сервис был, как и его кровать, переживший ни одно столетие, узоры ручной работы расписывали чашку и отдавали золотом, такую посуду приятно держать в руках, особенно когда она отполирована до такого блеска, что в глазах рябит. Кухня не отдавала излишествами. Небольшой холодильник, шкафчики с посудой, газовая плита и микроволновка, было непонятно, готовят здесь что-либо или нет, так как ни одной пылинки не было видно.
– Что ж за фильм тебя так напугал?
– Если честно… – она бросила быстрый взгляд на своего суженного – …не было никакого фильма, я просто хотела, чтобы ты приехал.
Парень оторвался от чая и уставился на нее, не понимая, шутит она или нет, но ее глаза на этот раз были серьезными. Никогда раньше он не видел ее такой серьезной, глаза наполнились глубиной, и из небесно-голубого превратились в темно-синие, как море летней ночью. В этих глазах он мог утонуть, так и сидел бы, смотря в них всю ночь.