– О, значит, я не сплю, я правда потеряла память и забыла слишком много всего. Кажется, мир изменился настолько, что я его не узнаю.
Она озадаченно посмотрела на Дун Хуа.
– У меня есть еще один вопрос, но я не знаю, могу я его задать или нет.
Этот вопрос мог бы его обидеть, но ей было так любопытно, что она даже не дождалась, пока Дун Хуа кивнет, и заговорила раньше него:
– Если мы, как вы и сказали, поженились, то я все равно не понимаю, как мой старик согласился на этот брак, потому что…
У нее язык с трудом поворачивался это говорить:
– Потому что мой старик – поклонник старых традиций. Вы не из знатной в трех поколениях семьи и сейчас не обладаете большой властью. Вы не очень-то отвечаете его условиям выбора зятя…
Владыка немного помолчал.
– Значит, у Цинцю есть такие правила отбора зятьев. Я не знал.
Он немного подумал, а потом искренне сказал:
– Возможно, Бай И не считал, что у меня впереди блестящее будущее, но я преклонил перед тобой колени, и он был сражен моей добродетелью и искренностью, поэтому сжалился надо мной и согласился на брак между нами.
Выслушав эту историю из уст владыки, Фэнцзю подумала, что звучит она довольно странно. Но она не могла понять, что в этом странного. С ее точки зрения, довод владыки был вполне убедительным. В Цинцю все отличались мягким сердцем и легко проникались состраданием.
Похоже, владыка не лгал ей. Они с ним действительно поженились.
Неважно, как она дошла до того, чтобы выйти замуж за владыку. Важно то, что, раз она, пребывая в такой сумятице чувств, все же согласилась на брак, владыка приложил действительно много усилий. Должно быть, ему пришлось нелегко. Оказывается, они с владыкой в конце концов пришли к такому исходу.
Зря она столько путалась и терзалась. Волю небес действительно невозможно предугадать. Вы могли думать, она одна, а она другая. Однако это тоже было своего рода развлечением на долгом пути к бессмертию.
* * *
Ненадолго небесная непредсказуемость ввергла Фэнцзю в печаль. Когда она очнулась от оцепенения, то увидела, что владыка не сводит с нее взгляда темных глаз, и, сама не зная почему, почувствовала, как в сердце вдруг расцветает счастье.
Она откашлялась, изо всех сил пытаясь подавить воодушевление. Затем неуверенно повернулась к Дун Хуа и спросила:
– Владыка, вы уверены, что только встали передо мной на колени? Хотя я мало что помню, вы уверены, что не делали других постыдных вещей?