Стыд коленопреклоненных подданных развеялся без следа. Все судорожно втянули ледяной воздух. Грудь каждого из присутствующих лихорадочно вздымалась. Все думали об одном.
Неужели что-то может взволновать досточтимого владыку? Неужели сердце владыки дрогнуло? И прямо у них на глазах? О небеса, вот же удачи привалило!
* * *
Никто не узнал, случилось ли потом еще что-нибудь важное. В самый разгар всеобщего волнения откуда ни возьмись надвинулись плотные облака, которые заволокли источник Развеянных тревог. Взору теперь открывалась лишь густая тьма.
Когда чернильные облака разошлись, в магической сфере не осталось даже теней владыки и принцессы. Только четыре питона все так же упрямо сторожили эту похожую на стекло хрупкую пустую оболочку, с шипением выплевывая струи ядовитого воздуха.
В глазах огромных питонов отражались гнев и горе. Они неотрывно следили за магической сферой, будто ожидали, что в бледно-голубом сиянии вновь появится силуэт Аланьжэ. Из их огромных, будто медные колокола, глаз текли кровавые слезы. Кажется, питоны ждали очень долго. Эти чудовища пугали – но и вызывали жалость. От вида их сосредоточенного ожидания становилось больно сердцу.
* * *
Поскольку владыка вошел в магический строй, согласно порядку подчинения рангов среди небожителей у источника Развеянных тревог не осталось никого статусом выше, чем принц Лянь Сун.
Владычица неразлучников и ее подданные взирали на него в ожидании распоряжений. Третий принц долго смотрел вдаль, постукивая веером по ладони.
– Господа стоят на коленях так долго и наверняка устали. Вы можете идти. Однако надеюсь, что уважаемые господа помнят: сегодня они ничего не видели и ничего не слышали. Если в будущем до меня дойдут слухи… Полагаю, вы понимаете, что ответственность за содеянное… – Лянь Сун приподнял брови, будто говоря о чем-то незначительном, и закончил, – ляжет на весь клан.
Голос его звучал вежливо и мягко, но за этой мягкостью таилась сталь – в этом был весь его высочество принц Лянь Сун. Когда владычица неразлучников, подавая пример подданным, приняла указ и, поблагодарив за милость, поднялась с колен, ноги ее дрожали – и продолжали дрожать, даже когда она отошла довольно далеко.
Хотя о принце Лянь Суне ходила слава как о повесе и сердцееде и многие ошибочно полагали, что на него ни в чем нельзя положиться, старшие и более опытные небожители знали: когда случалось что-то серьезное, принц Лянь Сун действовал даже решительнее своего отца.